Светлая страсть тёмного мага

Драйв Ника

Затемнение глаз и руна спотыкания выбили моего противника из равновесия окончательно. Ясно, он всегда дрался по правилам, это почти доказывало, что передо мной настоящий король. Все перед ним расшаркивались, может быть, даже уступали и поддавались, а он и поверил, наивный, в свою неуязвимость.

Руны навязли на его ногах, и король рухнул на ровном месте.

Играть честно – невыгодно.

И это он понял. Когда я хотела приставить меч к его груди, он стащил меня на пол, ухватив за щиколотки двумя руками.

Я шмякнулась рядом с ним, но бросила на шею короля сжимающее заклятие.

Бедняга захрипел, его глаза закатились, губы посинели.

– П-п-признаю п-п-поражение, – пролепетал бродяга-король чернеющими губами.

– Принимаю! – я отпрыгнула от него подальше, прихватив с собой злосчастное для него заклинание.

В полной тишине первым захлопал Рони, остальные, даже те, кто поставил на меня, таращились на нас, на поднимающегося с трудом с пола здоровенного бойца и тощую мелкую меня.

Мне хотелось показать им кулак и проорать: «Что съели?!» – но я понимала, что тогда нас изобьют, решив, что мы сговорились, и бродяга-король нарочно поддался мне.

– Выпьем за моих друзей, – выбрался из ледяного молчания зрителей Рони, – я плачу за всех!

Все зашумели, завопили, выигравшие попытались меня поднять на руки, но Рони умело оттер их плечом.

– Ты – боевой маг? – поднялся на ноги, резко пошатнувшись, но удержавшись в вертикальном положении, бродяга-король.

– Да, – улыбнулась я.

– То-то приемчики все грязнее самых грязных, – выдохнул бродяга и добавил. – Предупреждать надо, – а потом сказал, протягивая мне рассеченную ладонь. – Смотри, кровь.

Странно. Я же его ни разу не задела.

– И у тебя, – усмехнулся он, кивнув на мое запястье. – Кажется, мы смешали кровь.

– Можно еще раз, чтобы наверняка, – сказала я, понимая, что если б не хлебнула усилителя магии, мне бы такое в голову не пришло.

– Лепешку преломить, усилителя отпить, кровь смешать, – проскандировал бродяга-король, прижимая ладонь к моему запястью. – Не бойсь, сестренка, я не такой уж скверный брат, – усмехнулся он моим расширившимся от боли и неожиданности от этого действа глазам.

– Дай слово чести, что не будешь называть меня куклой, – сказала я серьезно.

– Даю, – усмехнулся он. – Хотя… ты такая хорошенькая, как кукол… – он перехватил мой злобный взгляд и замолчал.

Только тогда, когда он загнал гадкое слово в свою глотку обратно, я осознала, что выиграла! Те немногие, кто поставил на меня, опять выразили горячее желание поднять меня на руки, остальные, выпив по оплаченной Рони кружке, прикидывали, как нас всех побить, но Рони опять не допустил ко мне первых и усиленно соображал, как обезвредить вторых.

Я опустошила пару кружек усилителя магии. А Рони, собрав свой выигрыш, заплатил за всех посетителей еще раз, меланхоличный красноглазый хозяин впервые улыбнулся и легко выкатил

большую покрытую пылью бочку выдержанного усилителя магии.

Поднятые завсегдатаями «Хромого дракона», кружки взлетели в воздух. «Да не иссякнет магия некромантки Таэль!» – проорали и выигравшие, и проигравшие. Я покраснела и кивнула им.

Потом мы выпили за короля-нищеброда.

– А я не верю, что бродяга, которого я спасла, с которым побраталась, король! – выпалила я.

– Не веришь?! – удивился бродяга. – Но я – король. Вот! – он выхватил из рук у эльфа серебряную монету и приложил её к своему перемазанному профилю. – Гляди!

– Будем считать, что ты не врешь, – хихикнула я.

Изображение на монетке напоминало этого бродягу, но было отмыто, выбрито и причесано.

– За оружие благодарю, – бродяга вернул меч и монетку эльфу.

Я протянула молчком оружие некроманту.

Выпили во славу нашего оружия.

После за дружбу.

Чем закончился вечер, рассказать не могу, не помню.

Зато яснее ясного, с чего началось мое утро. Я ожидаемо очнулась от обвала. Или это было землетрясение?

О… только не это! Не камни, а правая рука храпящего Рони прижимала меня накрепко к постели. Я что теперь каждое утро буду так просыпаться?

– Де жа вю! – выдохнула я, разбудив парня.

– Что это ты меня на иностранный манер костеришь с утречка?– уточнил он.

– Нет. Так называется по-иностранному повторяющийся момент жизни! Моей! – буркнула я. – И при том не самый лучший момент!

– А я бы хотел… так вот… до… до смерти с тобой…

Что бы он хотел, осталось неизвестным, потому что к нам в номер ввалился король. Отмытый. Причесанный. Выбритый. Сияющий, как новенький грош с его изображением.

– Заплати ей четыре монеты, – приказал он Рони.

– У меня нет денег, – возмутился Рони.

– Денег у меня сейчас тоже нет. На вот возьми. Этот медальон возвращает на несколько вздохов душу дорогого тебе человека из мира мертвых. Что есть такой? – перехватил он мой загоревшийся взгляд. – Тем более бери, необычный артефакт даже среди некромантской братии. Сможешь посмотреть, спросить, как он там, пожелать, чтоб все вытерпел, но про свои печали промолчи, им там и так несладко.

Я с сомнением смотрела на плоский черный медальон на простой цепочке.

– Бери, бери, ты же спасла меня от кнута, собой загораживала, – король улыбнулся мне. – Я бы стерпел наказание, и маги вылечили бы раны, но все равно было забавно на тебя смотреть, такая кукол… – он осекся, – красотка и защищает мужчину, тонкими ручонками загораживает.

Я зажала медальон в руке, увидеть душу мамы хотелось нестерпимо. Но зачем тревожить самого дорогого человека на свете? Пусть существует в неведении о жизни дочери. Непутевой, не умеющей сдержать слово дочери.