Светлая в академии Растона: любовь или долг
Шрифт:
Полотенце сменилось расческой.
Да и сама новая жизнь — хорошая она или плохая? К лучшему ли произошедшие изменения? С одной стороны, в академии настолько жутко, что она не знает, кому верить. Каждый день ждет подвоха. И, хотя однокурсники, казалось бы, перестали цепляться и планировать гадости (мелкие придирки, тычки, оскорбления и записки она уже всерьез не воспринимала), проблем меньше не стало. Задания, одно другого ужасней, дыхание смерти на шее каждый божий день, а что еще хуже — полное моральное разложение вокруг. Такое ощущение, что в академии все, кроме Ирема, помешены на сексе, силе и власти… С другой стороны, атмосфера академии, постоянной опасности и напряжения
Собравшись для занятия, Леа уже открыла дверь и обнаружила перед собой застывшего с кулаком для стука парня.
— Э-э, — озадаченно протянул он. — Леа Суарес?
— Да, а вы кто? — парень не был похож на курсантов академии: высокий, худой, с длинными светлыми волосами до плеч и ярко-синими глазами, напоминавшими цвет неба в ее детстве. Да и на нем не было академической формы: светлый костюм с эмблемой солнца и оливковой ветви на переднем кармашке. Проследив за взглядом девушки, он мягко улыбнулся и пояснил.
— Лига оливковой ветви, — будто это могло что-то значить. Суарес ровным счетом ничего не поняла. — Мне велено проводить вас во вторую переговорную. Эфита ожидает.
— Эфита? — удивилась светлая. Она знала, что встреча произойдет рано или поздно, но оказалась не готова к такому визиту прямо сейчас. К тому же, пара у Сары, которая итак ее не очень-то любит… — А это… это может подождать часик?
Парень, который уже развернулся и повел Леа вперед, остановился и удивленно вскинул брови.
— Госпожа Суарес, вы должны понять, какая честь выпала вам. Сама Эфита нашла в плотном графике время для личной беседы и приехала из дворца в это темное и мерзкое место. Крайне неблагоразумно пренебрегать подобным проявлением внимания.
— Я поняла, не подождет.
Девушка понятливо кивнула и последовала за своим новым знакомым из некой лиги оливковой ветви навстречу неизвестности. Хорошим будет это знакомство или плохим?
Когда двери в переговорную распахнулись, первое, с чем столкнулась Леа — резкий запах плюмерии и обилие светло-сиреневых крупных цветков вокруг. В их окружении, лицом к окну, сидела женщина. Со спины Суарес успела заметить лишь цвет волос — белые, как первый девственный снег.
Услышав звуки, Эфита обернулась и, заметив Леа, тут же расплылась в улыбке и развела руки в стороны, как бабушка, обрадовавшаяся появлению долгожданной внучки:
— Ну же, моя дорогая, иди сюда.
Леа, мягко говоря, впала в ступор от столь необычного проявления дружелюбия. Более того, оно показалось ей совершенно неуместным. Бросаться в объятия к неизвестной красивой женщине она не хотела, а потому без зазрения совести осталась стоять на месте, ведь оттуда можно получше разглядеть гостью. Очень высокая, с длинными стройными ногами, осиной талией, лебединой шеей и длинными гладкими волосами, спускающимися до самого пола идеальными прядками. Почему-то светлой казалось, что Эфита существенно старше. Женщина была одета в обтягивающее белоснежное платье без рукавов и с воротником-стойкой. На плечи накинута пышная меховая накидка. Кисти украшены массивными золотыми украшениями, как уши и пальцы присутствующей. Столь открытая, даже вульгарная демонстрация богатства оттолкнула девушку еще больше. Ее верхняя губа непроизвольно дернулась.
Почувствовав толчок в спину от представителя лиги оливковой ветви, Суарес разве что не свалилась к ногам знатной дамы, оценив лакированные белые туфли на невообразимо огромном тонком каблуке.
«Как она только ходит на таких?» — промелькнуло в голове девушки.
— Свободен, — слащаво пропела Эфита, жестом отсылая парня из переговорной. — Впрочем, постой. Принеси нам чай из красной черемухи и эклеры с заварным кремом. Живенько, дружок.
Дверь за светлой закрылась, и они остались вдвоем с Эфитой в небольшой скромной переговорной. На фоне обычных деревянных стен, пошарпанного пола и дешевых столов с кучей стульев, знатная дама смотрелась диковинной птицей, напоминала павлина-альбиноса, распушившего хвост, чтобы произвести впечатление. Несомненно, впечатление было произведено…
Указав длинным ногтем цвета плюмерии на свободный стул, Эфита устроилась рядом. Светлая отодвинула цветы и осторожно примостилась на самом краешке, сложив руки на коленях. Взгляд поднять больше не решалась. Слишком отвлекали огромные глаза эфиты с длинными ресницами от подобающих мыслей. Вряд ли в присутствии столь высокородной особы подобные мысли вообще допустимы.
— Итак, вижу, цела, — констатировала женщина, внимательно осмотрев светлую.
— Угу, — подтвердила она.
— Назначим процедуру на следующей неделе, скажем, во вторник, — она достала из сумочки ежедневник, тисненный золотой надписью «Эфита» и сверилась с расписанием. — Да, могу записать тебя на семь тридцать либо на два пятьдесят. Какое время выберешь?
— Время? — наконец, решилась поднять глаза.
— Время, время. Для инициации. Раскрытия дара. Ты же девственница. И вижу, часики тикают, совсем скоро — восемнадцать, а ты сама знаешь, что это означает…
— Фавн? — судорожно сглотнула девушка.
— Светлые угодники, только не говори, что у тебя нет наставницы!
— Наставницы?
— К процедуре тебя готовили?
— Какой п… процедуре, — даже запнулась Леа, все больше жалея, что вообще согласилась на эту встречу.
— Весьма интересно, — недовольно фыркнула женщина, вновь устраиваясь напротив светлой. Она недовольно стучала ноготками по пошарпанной поверхности стола и раздумывала. — Увы, но выбора нет. За пару недель подготовить тебя все равно не успеем. А оттягивать дольше — нельзя, чревато последствиями.
— Извините, — отважилась Леа, — но я совершенно не понимаю, о чем вы сейчас говорите.
— Моя дорогая, — снисходительный тон Эфиты раздражал. — Все светлые девочки, как правило, до восемнадцати лет решают вопрос со своей девственностью. Те, кто не может решить, за три месяца начинают готовиться к процедуре раскрытия силы фавном. У него весьма специфические… анатомические особенности.
— Да уж, видела я эти особенности, — вырвалось у девушки, но она тут же покраснела, опустила взгляд и продолжила слушать. После удивленного молчания Эфита продолжила.
— Наставница помогает расширить вход во влагалище, для того, чтобы…
— Простите, а можно опустить эту часть? Очевидно, что мне это уже не поможет, — слишком свежи были в памяти утренние занятия с мужским половым органом, и тошнота вновь дала о себе знать. Снисходительно улыбнувшись, женщина произнесла:
— Конечно, я все понимаю, моя дорогая. Но процедуры не избежать. Если до восемнадцати лет не раскрыть дар, ты сгоришь изнутри. Сила начнет бесконтрольно множиться и уничтожит своего носителя. Нет ни одной светлой, которой бы удалось прожить дольше пары дней…