Светлая в академии Растона: любовь или долг
Шрифт:
— Да они много чего должны. Суть светлых — в наличии строгих рамок, ограничений, правил. Ваши забивают себя в узкие границы возможного поведения, разрешенного, допустимого. Это не жизнь — это каторга. Хочешь потрахаться, а не можешь. По средам нельзя…
— Почему? — не то, чтобы Леа планировала по средам блудничать, но подобный запрет ее удивил.
— Спроси Эфу, — темная хищно сверкнула глазами. — Полагаю, это как-то связано с исторической преемственностью. Именно в среду кого-то там из ваших древних богов нещадно изнасиловали при жизни на земле, чтобы завладеть привлекательным даром. А потому, в честь солидарности, всем
— А вед сегодня среда, — задумчиво протянула Леа, чем еще раз удивила Рейну.
— Удивительное создание! Планировала бурный вечер?
Девушка смутилась и потерла нос, по которому пробежали стеснительные мурашки. Недовольно фыркнув, она продолжила жадно смотреть на присутствующую темную, которая, заправив кудрявую прядку за ухо, с интересом разглядывала любопытного зверька перед собой.
— Хорошо. Мы остановились на… чем?
— Что темные или светлые клетки овладевают организмом. Выходит, все наше будущее определяется одной лишь физиологией и заранее предрешено?
— Не совсем так. Есть три составляющих: мозг, сердце, кровь. Порой кровь темная, сердце — светлое, а голова работает не совсем так, как надо. И мы получаем весьма любопытных персонажей, которые переводят бабушек через дороги, кормят голубей, поют в церковном хоре и при этом складируют в своем подвале отрезанные локоны убитых ими детей…
— Ой…
— Вот именно. Это рассогласованность начал. Начало светлое, а остальное — темное. Редкий, очень редкий случай.
— А я могу, например, выбрать тьму? Не то, чтобы я собиралась, просто, есть ли у меня такое право? И могу ли я вообще отказаться от выбора?
— Выбрать тьму, — задумчиво протянула женщина, с еще большим интересом глядя на Суарес. Она-то знала, что в девчонке равной силой обладают оба начала: и темное, и светлое. Отсюда и подобные мысли. Но темное начало в ней словно дремлет. Даже Блэквел не смог увидеть его в ауре, а Ирем не сразу распознал в «странных» клетках крови — дремлющую тьму. Именно дремлющую, а не спящую. — Я не представляю светлого, который добровольно сунется в логово Сорена. А именно туда стоит первым делом зайти, перед принятием столь глупого решения. Я не встречала ни одного светлого, отринувшего свет. Все, рано или поздно, приходят к Эфе. Вы не можете жить без правил и границ и руководствуетесь не собственными желаниями. В вас есть странный зов крови. Если кому-то из светлых нужна помощь, вы даже себя готовы подставить, но попытаетесь помочь. Именно поэтому ты, как идиотка, бежишь в лапы зверя, лишь бы спасти этих светлых куриц. То, что они стали жертвой Маркуса — их собственная ошибка. Ты не обязана решать чужие проблемы.
— Я… не могу иначе, — честно созналась девушка. — Мне внутри что-то не дает, вот здесь, в области сердца. Я понимаю, что попробовать им помочь — это правильно, нужно.
— Слишком светлая, — недовольно фыркнула Рейна. — Ладно, я ответила на твои вопросы, мне пора.
— Подождите! — почему-то не хотелось, чтобы Истина уходила. С ней, как ни странно, Суарес было спокойно и хорошо. Она — единственный человек, кто дал хоть какие-то объяснения. — А могу я не делать выбор? Не проходить инициацию?
— Не проходи, — хмыкнула женщина, оправляя складки на трикотажном платье. — Но в таком случае будь готова к тому, что за твоей спиной не будет толпы всего светлого сообщества, а темные все время, даже после раскрытия силы, будут облизываться на твой дар. Наказание за убийство светлой, не прошедшей инициацию меньше, чем за ту, что прошла. За последнюю будут мстить до конца, а за первую — поскандалят и успокоятся.
— А вид дара, он зависит…
— Мне, правда, пора. Этан зовет. Их разговор с Эфитой тоже вышел не совсем таким, как планировалось. Точнее, более чем уверена, что Зара убежала, пуская пар из ноздрей. Я должна это видеть!
Судя по лукавым искоркам в глазах растворившейся темной, Блэквел немало повеселился. И это было правдой. Достаточно сказать, что он заявил присутствующей, что еще не решил, где, когда и при каких обстоятельствах переспит со светлой. Но однозначно это сделает, причем до инициации, так что их фавн останется с носом и она может засунуть себе свое расписание вместе с записной книжкой в натренированный мускулистый зад…
Шутил он или нет — другой вопрос, но вид разгневанной поруганной невинности в глазах заместительницы Эфы его крайне забавлял. Она выбежала, едва не протаранив лбом дверь и осталась крайне недовольной, как разговором со светлой девчонкой, так и воспитательной беседой с ее куратором.
Оставшись одна, светлая пыталась переварить полученную информацию. С одной стороны, в сообщество темных она вливаться не собиралась — это совершенно точно. Отсутствие рамок, границ и правил — это неправильно. Вседозволенность ведет к произволу, а это страшно. Но с другой стороны светлые, у которых каждый вздох прописан в книжке, которую даже читать тошно. Сложно представить, что есть экземпляры, которые по ней живут. Вспомнив Доминика, того самого, из лиги оливковой ветви, она усмехнулась. Становиться такой же, как он не хотелось: без эмоций, покорный, безвольный… как же ей поступить? Сила сообщества за спиной — это действительно важно, но настолько ли, чтобы добровольно отдать себя в очередное рабство?
Леа не заметила, что за ней уже несколько минут наблюдает Кристина. Сегодня она обрядилась платиновой блондинкой. Волосы стянуты ободком цвета кофе с молоком, глаза подведены по-кошачьи, густые ресницы, ярко-синие линзы. Она была похожа на принцессу из добрых детских мультиков, но никак не на темную шпионку.
— Здравствуйте, — поздоровалась светлая, Кристина закатила глаза и прошла.
— Во-первых, на «ты». Во-вторых, смотрю, денек у тебя выдался тот еще, — заметив замешательство светлой, она пояснила. — Эфита, чувствую, что Рейна была…
— Да. Мягко говоря… любопытное начало дня, но несколько разочаровывающее.
— Рассказывай, — приказала она, присаживаясь на свободный стул и облокотившись на ладошку.
Интересно, а что эта темная скажет о сообществах? Вот уж глядя на кого понимаешь, что женщина берет от жизни все и ничуть не стесняется. Но почему-то вырвался совсем иной вопрос:
— А какой у вас натуральный цвет волос?
Темные бровки взметнулись вверх и раздался звонкий смех.
— Суарес, право, ты меня удивляешь. Кажется, что догадываешься, что кроется за этим невинным взглядом и перепуганным лицом, но стоит тебе открыть рот — понимаешь, как ошибался… Мне пришлось сильно изменить внешность, ведь у меня много врагов. Сегодня мы вместе идем в город. Хочешь, чтобы нас заметили и связали с тобой? Я-то, конечно, переживу. А вот тебя могут похитить и долго пытать, выясняя, где я. Хочешь?