Светлое время ночи
Шрифт:
– Дворянин?
– Уже в «Отчете Кормчего» его предок упоминается как «отважный и мощнодланный», – отозвался Эгин с должным чванством.
– И как же это его так угораздило, твоего «мощнодланного»? – уже в который раз Адагар спрашивал одно и то же. Видимо, ответы Эгина его не удовлетворяли.
– Одна женщина, колдунья, порчу навела… – упрямо повторил Эгин.
– Гм… А я думал, у вас в Варане всех колдунов уже повывели…
– Вот и этот парень тоже так думал. Кстати, а где Белый Цветок?
– Белого Цветка больше не существует.
– Как
– Нет, сам цветок, то есть лотос, лежит в надежном месте. Да только этого твоего Тэна окс Лейна там больше нет. Стало быть, это уже не Белый Цветок, а простой итский лотос.
– А где же теперь… Тэн?
– На полпути между этим миром и тем. Он готовится стать собой снова. Насыщается материальностью…
– Гм… И что, с Белым Цветком теперь больше не побеседуешь?
– А зачем? Скоро твой друг будет беседовать с тобой своими собственными устами. Если, конечно, ты не обманываешь меня насчет Зверды велиа Маш-Магарт.
«Значит, мой разговор с гнорром на „Дыхании Запада“ был последним», – заключил Эгин и к собственному удивлению не почувствовал ни раскаяния, ни грусти. Ну, может только малую толику грусти.
– Ты – самый недоверчивый маг из всех, каких мне доводилось встречать, – нагло ухмыльнулся Эгин.
– Можно подумать, ты знаешь толк в магах, – столь же нагло ухмыльнулся Адагар. – Да ты небось странника от простого чернокнижника не отличишь!
– Может, и не отличу, – согласился Эгин, пристально разглядывая хорошо контурирующиеся кубики на животе у гнорра.
– Видишь – проработаны каждая мышца, каждая прожилка! Кстати, что с одеждой будем делать? Мои обноски на него малы будут, – Адагар и впрямь был коротышкой, его макушка доставала Эгину до подбородка.
– Гм… А у меня ничего, кроме того, что на мне, нет. Кроме двух грязных рубах.
– Придется у управляющего Вэль-Виры купить. Ты, кстати, с самим бароном еще не знаком?
Эгин отрицательно замотал головой.
– Тогда пойдем. Хоть увидишь вблизи настоящего воина.
На «настоящего воина» Вэль-Вира, по мнению Эгина, не тянул. Несмотря на правильность черт и внушительность телосложения, он походил скорее на истаскавшегося на пьянках-гулянках актера второсортного театра. Тот же псевдо-страстный проблеск глаз, те же капризные, обветренные губы. Да и вежеством Вэль-Вира Эгина отнюдь не поразил.
– Так это вы в нашу дружину хотите, почтенный окс Хур? – спросил он Эгина после того, как Адагар с полчаса объяснял ему, по какому делу на Фальме Эгин окс Сур (разумеется, лгал) и какой он весь из себя образованный и положительный.
– Был бы рад такой чести. Но только еще в Пиннарине я получил ранение, которое не позволяет мне служить…
– Так вы из Варана! – изумился Вэль-Вира, хотя два коротких колокола назад Адагар рассказывал ему о том, что Эгин – варанец, Эгин слышал это собственными ушами.
– Именно так.
– Значит, последний раз спрашиваю, не хотите в дружину?
– Был бы рад такой чести, но…
В таком духе они и побеседовали. Теперь, увидев загадочного барона, Эгин почему-то уже не сомневался в правоте Зверды и Шоши. Он уже стоял на их стороне в будущей войне. Вэль-Вира показался ему человеком недалеким, самолюбивым, подозрительно забывчивым и склонным к самодурству.
Либо – подозрительно ловко разыгрывающим все эти мелкие пороки во имя сокрытия подлинных, непроглядно черных глубин своей души. Последняя мысль не показалась Эгину ни забавной, ни оригинальной. На своем веку он повидал всякого.
– Если хотите, будете учить мое чадушко варанскому языку, – напоследок предложил Вэль-Вира. Видимо, ему до слез хотелось занять чужеземца чем-нибудь практическим, полезным.
– Я как следует обдумаю это предложение. А сколько лет чадушку?
– Скоро два годка будет.
– Очень хорошо, что два годка, – сказал Эгин покладисто и, низко кланяясь, попятился вслед за Адагаром к выходу из зала для аудиенций.
– Какой воин! Ты видел, какой огонь в глазах!? Какая воля! – восхищался Адагар, когда они шли по лестнице. Похоже, странник был искренне предан барону Гинсавер.
ГЛАВА 15. ЭГИН, ЗВЕРДА, АДАГАР
«Любовь – это игра, где победителю достается побежденный.»
Прошло пять дней. Приближался день свидания со Звердой. Не посвящая в свои планы Адагара, Эгин исподволь готовился к отъезду.
Щепетильность Эгина больше не донимала. Тот факт, что ему придется обмануть мага, который сделал для него невозможное – глиняного гнорра – больше не жег его совести, не саднил на душе. Его совесть, казалось, уснула.
И горькие упреки Овель, которые некогда тревожили его ночами, больше не гостили в его сновидениях. Овель, Пиннарин, гнорр – все это перестало для него существовать.
Да и наблюдательность, которая редко изменяла Эгину, на сей раз его покинула. Он не заметил, что Адагар, последние дни пребывавший в приподнятом настроении – он много и охотно шутил, смеялся, по-козлиному тряся бородой и прихлебывая бодрящие эликсиры, – вдруг помрачнел и как-то остепенился. Эгин не заметил, что за поясом у Адагара теперь висела запечатанная воском фляга. Время от времени Адагар нежно поглаживал эту флягу рукой, словно котофея.
Эгин не знал, да и не мог знать, что это за фляга. Тем более, не мог он предположить, что за сущность в этой фляге обитает. И тем более странным показалось бы ему все это, если бы ему сказали, что эта сущность, как и он сам – из Пиннарина, и что она тоже имеет некоторое отношение к Своду Равновесия.
Сущность называлась «шептуном». Раньше шептун обитал в Комнате Шепота и Дуновений, в той самой, через которую должны были проходить все кандидаты в гнорры. И через которую удалось пройти только одному – Лагхе Коаларе.