Светлячок и Пламя
Шрифт:
Его охота шла с переменным успехом. Сначала он несколько десятков дней не мог уловить ни малейшего следа убийцы, наугад перемещался по мирам, использовал различные магические приемы обнаружения противника, истратил два десятка Треснувших Красных Очей без малейшего результата, только потом пришлось тратить время на пополнение запаса этих необходимых предметов. Затем наступил тот день, когда он почувствовал присутствие врага и, активировав Око в совокупности с заклинанием, позволявшим выбрать мир для вторжения по собственной воле, а не случайным образом, оказался в Лордране, в окрестностях Озера Темных Корней, на землях ордена Лесных Охотников.
Не успев еще до конца обрести материальную
Кирк летел, понимая, что уже не успевает, что вот сейчас на его глазах вновь будет разрушено то, на чем держится его мир, и источая такую ненависть, что сама ткань времени, казалось, поддалась под его натиском, создала незаметную, неуловимую волну, благодаря которой он успел сделать выпад мечом за долю мгновения до того, как убийца нанес смертельный удар. Отбросив противника от девушки, рухнувшей на землю в стороне от обрыва и замершей в луже крови, Кирк бил и парировал, не давая врагу ни единого шанса нанести ответный удар. Оттеснив противника к обрыву, он круговым ударом слева направо сбросил потерявшего равновесие врага вниз. Убийца, беспомощно взмахнув руками, с грохотом покатился по каменным уступам. Подойдя к кромке обрыва и глянув вниз, Кирк издал рычание раненного зверя: не долетев до дна ущелья, враг замерцал и растворился в воздухе, очевидно, перенесясь куда-то в безопасное место. Ярость и неудовлетворенная жажда крови требовали немедленно последовать за ним, но чувство долга, как и подобает в такой ситуации, оказалось сильнее. Кирк подошел к лежащей на земле дочери Светлячка и быстро осмотрел ее. На груди в области левой ключицы доспех был разрублен, из раны толчками выплескивалась кровь, на спадах обнажая осколки перебитой кости.
Кирк начал опускаться на одно колено, одновременно доставая из заплечного мешка красный мох, останавливающий кровотечение, как вдруг с верхнего уступа спрыгнул рыцарь в золотистом доспехе и с восточной саблей наизготовку. Кирк узнал Шиву, лидера ордена Лесных Охотников, с которым он как-то раз столкнулся среди топей Чумного Города. На пальце девушки он еще раньше заметил Кошачье кольцо, что говорило о том, что она состояла в упомянутом ордене и каким-то чудом успела вызвать своего командира себе на подмогу. Зная Шиву, Кирк мог не сомневаться, что оставляет Ингинн в надежных руках, а самому ему лучше убраться подобру-поздорову, потому что вступать в поединок с Шивой он не имел ни малейшего желания - каким бы ни оказался исход. Поэтому, кивнув дочери Светлячка на прощание, Кирк отступил к обрыву, активировал Око и бросился в погоню за убийцей, чей след, к счастью, еще не остыл.
Нагнав убийцу в третьем по счету мире, в каком-то неприветливом каменистом ущелье, по дну которого еле заметной серебряной змейкой пробирался ручеек, Кирк наконец дал волю своим чувствам, так долго сдерживаемым за ледяным панцирем воскресшего клирика. Руку его направляли и наполняли силой ярость, которая просто дремала, тлела в глубине сердца, как алый уголек, ожидая притока воздуха, чтобы вырваться наружу испепеляющим смерчем, и боль, которая никуда не ушла, а лишь
– Ты знаешь, в чем твоя вина, - тяжело дыша, сказал Кирк, занося меч для последнего удара.
– Вина...
– прохрипел убийца, силясь подняться, - да ты должен быть мне благодарен, малодушный щенок, - он снял шлем и бесстрашно глянул в прорези шлема Кирка, - я избавил ее от таких мучений, которые никто из вас не мог даже вообразить! И вместо того, чтобы проявить к ней милосердие и быстро и безболезненно все прекратить, вы всеми силами продлевали ее страдания, глупцы...
– он закашлялся и сплюнул кровь.
Кирк окаменел. Да, подобные мысли закрадывались в его сознание... но он всегда гнал их прочь, а теперь они вгрызлись в его душу с новой силой. Незнакомец, оказавшийся молодым темноволосым человеком без видимых признаков опустошения, несмотря на свое плачевное положение, смотрел на Кирка спокойно и с вызовом, что делало ему честь хотя бы как безусловно храброму противнику.
– Вряд ли ты пришел, чтобы проявить по отношению к ней милосердие, - хрипло проговорил Кирк, не опуская меч.
– Естественно, - враг криво улыбнулся, - я пришел за ее душой, она нужна была мне для достижения моей собственной цели, которой тебе уж точно не понять... И, как я погляжу, никто в Лордране не способен ее понять. Глупые марионетки...
– А для тебя все средства хороши?..
– Да, именно так, - незнакомец снова улыбнулся, - тот, кто знает, как велика его цель, выше морали и трусливых рассуждений о том, что оправдано, а что - нет... Что ты можешь сделать мне? Убить? Я немертвый, я преспокойно вернусь к жизни у костра, как делал уже тысячу раз, и продолжу свой путь, а ты будешь и дальше носиться со своими глупыми мыслями о мести, потому что остановиться и подумать ты не способен, слишком глуп...
– Кто сказал, что я собираюсь тебя убивать?
– недобро усмехнулся Кирк.
– Я - бывший клирик, знаешь, что мы делаем с такими, как ты?..
Незнакомец изумленно покачал головой.
– Ты совсем одичал в этом мерзком подземелье со своими паучихами, - произнес он, - ты даже не слышал, что Прибежища давно разрушены, охранявшие их демоны перебиты... Я сам убил парочку из них. Так что вашим орденом больше не напугать ни одного немертвого.
– В таком случае...
– Кирк решил не продолжать бессмысленный разговор и просто вогнал шипастый меч в горло врага. Тот захлебнулся сталью и кровью, но Кирка поразило торжествующее выражение, которое промелькнуло в широко открытых глазах незнакомца.
Кирк вытащил меч и тщательно вытер лезвие. Его не оставляло ощущение какой-то незавершенности, какая-то заноза в сознании, не дававшая с удовлетворением признать долг отчасти исполненным и двигаться дальше. Он не мог понять, что в большей степени беспокоило его - слова незнакомца о мучениях Квиалан, которые он прекратил одним взмахом меча, или его упоминание о великой цели, которой никто в Лордране не в состоянии понять? Эти слова звучали как бред сумасшедшего с манией величия... вот только на сумасшедшего незнакомец никак не походил, Кирк, как бывший клирик, мог в этом поклясться чем угодно. И выражение его глаз перед смертью... Кирк с досадой тряхнул головой, убрал вычищенный меч в ножны и отошел в сторону от трупа, который, как ему было известно, через пару мгновений исчезнет, чтобы появиться у последнего костра, у которого отдыхал немертвый.