Светлячок и Пламя
Шрифт:
– Ну вот, - Каас вздохнул и отвернулся, - еще одно человеческое дитя, сбитое с толку приспешниками Гвина! Люди, как же вы не понимаете - вы для них все равно что пища, безмолвные рабы, в лучшем случае - инструмент, который они после использования даже могут почистить и починить, чтобы он послужил им и в следующий раз!
– О чем это ты?
– Ингинн начала терять терпение.
– Что такое Проклятие Нежити, по-твоему? Это клеймо носят люди, а заслужили его порождения Гвина, потому что именно он нарушает извечный порядок вещей. Он пытается не дать концу стать началом, продлить то, чему давно уже вышел срок. И расплачиваются почему-то в первую очередь те, чья эра должна была прийти на смену Эре Огня... И
– Неужели ты думаешь, что я тебе поверю, - Ингинн с презрением отвернулась от Кааса, - после того, что я уже видела и знаю?
– Что ты можешь знать, глупое создание?..
– Олачиль. Ты ведь для этого здесь? Над тобой не властно Время, ты видел, к чему приведут твои действия. Ты хотел именно этого...
– Конечно.
– Новый Лондо. Умерли все. Темные Духи - это ведь твое воинство?..
– Да, да, - довольно кивал змей.
– Так вот, - Ингинн посмотрела прямо в ярко-оранжевые глаза змея с узкими вертикальными зрачками, - я ни за что не поверю, что все эти ужасы ты совершил во благо человеческого рода.
Змей вздохнул и на мгновение замолчал, словно пытаясь найти слова для объяснения сложных вещей ребенку.
– Я не говорил о благе человеческого рода, - наконец медленно проговорил он.
– Моя цель - равновесие мира. Налаживание порядка смены стадий Предначального Цикла. А человеческий род... Это лишь пылинка в водовороте сил, которые ни ты, ни любой другой человек не способны представить и осмыслить.
– А если, по твоим словам, никто из людей не способен осмыслить этой идеи, откуда же ты берешь последователей?
– Все очень просто, - Каас взмахнул усами, что, похоже, заменяло ему пожимание плечами у людей.
– Я прекрасно понимаю человеческую природу. Я не пытаюсь заставить вас понять суть происходящего, я просто делаю вас своими инструментами. Вот и все.
– И чем ты в таком случае лучше Гвина?
– Тем, что Гвин действует исключительно в своих собственных интересах, а я - в интересах Предначальных Стихий...
– Ну, со мной, по крайней мере, у тебя такой подход не сработает, - устало проговорила Ингинн и отвернулась от змея.
– Ты просто убьешь меня, но играть по твоим правилам я не стану... А на мое место обязательно придет кто-то еще.
– На твое место - вряд ли, - усмехнулся змей.
– Ты все-таки последний прямой потомок младшей дочери Первого Человека. Никто, кроме тебя, не сможет оказаться здесь. Та подвеска, с которой вы сюда явились, не играет совершенно никакой роли в том, что произойдет в Олачиле - она не способна сдержать Бездну. Поэтому тебе придется умереть с чувством безнадежно проигранного сражения.
– Последний потомок?
– снова воззрилась на него Ингинн.
– Как это может быть?
– Человеческое дитя, ты задаешь вопросы, на которые тебе не положено знать ответы, - снисходительно проговорил Каас.
– Но, поскольку я и так наговорил больше, чем следовало, почему бы и не раскрыть все до конца? Фрайя, как тебе, должно быть, известно, родилась в миг смерти своей матери. К ней перешла сила Хранительницы отца. Но пока Фрайя была неразумным младенцем, она не умела пользоваться этой силой и только беспокойно спала и кричала, когда ее отцу угрожала опасность. А когда она подросла достаточно, чтобы принять на себя это бремя, Ангус умер - он был уже стар и измучен ранениями и душевными страданиями. Фрайя, как и любая Хранительница, потерявшая Хранимого, была смертельно ранена оборвавшимся концом Нити. Поэтому дальнейшая жизнь ее была полна страданий и печали. Она вступила в брак не по любви, а из чувства долга - ее выдали замуж за сына правителя княжества, которое впоследствии стало Асторой. Фрайя родила всего одного ребенка,
– Каас торжествующе взмахнул усами.
– А вот это нехорошо, - пробормотала Ингинн.
– Это исторически неправильно!
– мгновенно приняв решение и сконцентрировавшись, она взлетела в воздух, как снаряд из катапульты, и обрушила на Кааса свою верную учигатану. Каас дернулся, голова его откинулась назад, из рассеченной шеи брызнула какая-то светящаяся серебристо-голубая жидкость.
– Дерзкое человеческое отродье!
– загрохотал в гулком помещении голос Кааса, голова угрожающе полетела на Ингинн, но уроки Киран не прошли даром - Ингинн легко уклонилась и, почувствовав чудесное единение со своим клинком, начала смертоносный танец вокруг змея, подлетая, нанося пару быстрых, неразличимых глазом ударов и откатываясь за пределы досягаемости движений его головы.
– Чего ты надеешься добиться?
– шипел змей, пытаясь уклониться от обжигающего лезвия и безуспешно нанося головой удар за ударом мимо цели.
– Меня невозможно убить, как невозможно уничтожить Свет и Тьму!
– Драконы тоже так думали, - пробормотала Ингинн, кувырком уходя из-под очередного удара и мгновенно перегруппировываясь для новой атаки.
– Ты все равно никогда не выберешься отсюда! Ты даже не представляешь, где ты находишься!
– кричал Каас, который, судя по всему, действительно был бессмертным, но количество ран на его шее уже перевалило за три десятка, а боль он, похоже, все-таки испытывал, да и потеря голубоватой жидкости, заменявшей змею кровь, ослабляла его. Движения Кааса становились все медленнее, и наконец, выкрикнув на прощание: «Поделом вам, глупые люди!», змей втянул шею и голову в пол, где после этого не осталось ни отверстия, ни люка, и исчез.
Ингинн остановилась, тяжело дыша, и огляделась. Помещение, в котором они находились, напоминало зал с усыпальницей Ангуса, только без статуй по стенам и без самой усыпальницы в центре. Там, где в зале с усыпальницей находились жаровни, в этом помещении находились только шестиугольные плиты, чуть приподнятые над полом. В дальней от Ингинн стене виднелась дверь.
Ингинн тщательно вытерла учигатану, спрятала в ножны и подошла к лежащему на полу Кирку. Опустившись на колени, она еще раз с нарастающей тоской и угасающей надеждой всмотрелась в его лицо. Никаких изменений...
– Зачем же ты последовал за мной, - горько вздохнув, проговорила Ингинн, положила теплую ладонь на лоб Кирка... и вдруг почувствовала, что кожа его уже не такая холодная, как раньше. Порывисто наклонившись к губам Кирка, Ингинн почувствовала слабое дыхание. Сердце замерло на мгновение, затем зашлось в бешеной скачке. Как меня учили?.. Левую руку на запястье, правую на лоб. Заклинание. Считываем отклик. Так, обморожение, это и без заклинания видно. Очень тяжелое, запутанное проклятие. Ничего, распутаем. Да еще и сглаз - Дурной Сон. Каас, ты серьезно?.. В самом деле за ребенка меня считаешь?..
Дрожащими руками достав посох, Ингинн произнесла три необходимых заклинания, снова положила руки на запястье и лоб Кирка и замерла, напряженно вслушиваясь в свои ощущения. Так, лучше, но этого недостаточно. Можно взять талисман и добавить Мощное Лечение. Теперь эликсир восстановления... Кирк, только не захлебнись, я не умею поить людей, находящихся в беспамятстве... Так, хорошо. Снова проверяем... Сердце бьется вроде бы ровнее. Нужно подождать.
Ингинн поудобнее устроила Кирка, подложив ему под голову заплечный мешок, и, не в силах просто сидеть и ждать, зашагала по залу. Постоянно оглядываясь, она направилась к двери, которая оказалась не заперта. По примеру Кирка, осторожно приоткрыв одну створку, Ингинн выглянула за дверь и замерла в изумлении.