Светлые тени

Дженнингс Сайрита Л.

– Нет! Пожалуйста, не покидай меня. Прошу, останься со мной, детка! Останься со мной.

Я чувствую, как Дориан рядом со мной проверяет ее состояние. Он смотрит на меня печальными, безнадежными глазами, но я отказываюсь в них смотреть. Я отказываюсь верить, что это произошло.

– Нет! Я могу спасти ее. Могу вернуть ее обратно!

Мои окровавленные руки уже окутала темно-рыжая дымка, когда я поднимаю их над раной. Ее зрачки не реагируют - пустые - но я до сих пор пытаюсь установить контакт с ее взглядом.

Дориан

держит ее голову, чтобы она оказалась на одном уровне с моей, но нет никакой связи. Я не ощущаю ее разум. Не чувствую ее душу.

– Давай же, - скрежещу я, изменяя направление каждой частички моей силы в руках.

– Нам надо вытащить кинжал. Скорее!

Я даже не понимаю, что Нико с другой стороны от меня, пока он не хватает кинжал. Клинок шипит, когда кожа Нико касается рукоятки, а я сразу улавливаю запах горелого мяса.

– Черт!
– он отдергивает руку назад, только чтобы встряхнуть ее и пробует еще раз, но результат тот же.

– Проклятие! Черт, я не могу дотронуться до него!

Дориан осторожно кладет голову Донны на мои руки, после чего тянется к клинку, чтобы попытаться его извлечь.

– Блять!
– рявкает он, отдернув руку.

– Что это? Что мы можем сделать?
– мы теряем драгоценные секунды. Я чувствую, как жизнь Донны ускользает. Я даже больше не могу ощущать ее присутствие.

– Дай мне.
– Александр становится на колени, когда Морган оттаскивает Криса, предоставляя нам больше места для работы. Алекс протягивает руку, обхватывает рукоять кинжала и извлекает его из тела Донны.

Я даже не успеваю удивиться тому, почему он смог это сделать. Я сразу же фокусирую свою энергию на кончиках пальцев, желая, чтобы она поддерживала жизнь мамы. Надеюсь, я смогу спасти ее, как спасла Морган. Молюсь на чудо.

Серые хлопья мертвой человеческой плоти сдуваются ветром, некоторые смешались с липкой кровью, которая все еще вытекает из живота Донны.

Мой желудок выворачивает, но я сглатываю, подступающий к горлу приступ тошноты. Я должна сильнее сосредоточиться. Я должна отдать ей еще больше себя.

– Габриэлла, - слышу я голос Дориана рядом со мной. Он кладет руку на мое предплечье, но я отталкиваю ее в сторону.

– Мне просто нужно лучше стараться. Я должна попытаться.
– Темно-рыжий туман распространяется вокруг тела Донны.
– Пожалуйста, мама! Прошу, не оставляй меня. Я не смогу сделать это без тебя. Ты нужна мне. Пожалуйста!

– Детка, слишком поздно. Ты сделала все, что было в твоих силах. А теперь остановись.

– Нет! Я не перестану. Это должно сработать!

– Малышка, послушай его, - мягко говорит Нико.
– Ты не можешь спасти ее. Ты убиваешь себя.

– Мне плевать!
– я сильнее давлю моей силой, не обращая внимание на усталость, сокрушающую мое тело. Голова кружится, но мне все равно. Мне просто нужно еще немного продержаться.

– Ты увядаешь, детка. Прошу. Остановись, - твердит Дориан.

Когда

он кладет руки поверх моих, убирая их с зияющей раны, я не могу его остановить.

Все что я могу - это рыдать, мои слезы горя падают на лицо Донны, до тех пор, пока я не ощущаю, что во мне не осталась ни слезинки. До тех пор, пока я не цепенею от горя, что больше не в силах рыдать. Я знала, что он прав, в глубине души я знала, что слишком поздно для моей мамы. Вся магия мира не могла вернуть ее нам. Я чувствую на себе руки, которые посылают всплески утешения и спокойствия, но боль слишком глубокая. Она давит на меня, рвет на куски до тех пор, пока горе не сдирает с меня кожу.

Я не хочу, чтобы меня утешали. Я хочу чувствовать эту боль, должна запомнить ее. Я хочу, чтобы эта боль питала меня, когда я встречусь лицом к лицу с этим ублюдком, который забрал у меня единственную мать, которую я знала.

Я качаю головой.

– Нет. Не для меня. Криса. Он нуждается в этом больше, чем я.
– Я слышу, как мой приемный отец кричит от боли, словно ему вогнали этот кинжал. Прямо сейчас, я знаю, что он сделал бы все, чтобы занять место Донна

Нико подходит к нему, в то время как Морган занимает место Нико.

– Мне очень жаль, Габс, - шепчет она.
– Но все нормально. Она в порядке, Габс.

– Нормально? В порядке!
– рыдаю я.
– Она не в порядке, Морган! Она ушла! Она... она...
– Я не могу сказать. Я не могу сказать ни слова. Она умерла. Женщина, которая любила и заботилась обо мне, как о собственном ребенке, с того самого момента как взяла меня на руки, умерла.

– Но она в порядке. Она обрела покой. И она здесь. С нами, прямо сейчас.

С широко открытыми, полными слез глазами, Морган указывает на пустое место в нескольких метрах от того места, где мы сидим.

– Она здесь, Габс. И она просит передать тебе, что все хорошо. Это нормально отпустить ее.

В комнате повисла жуткая тишина и, словно покрывало, покой укутывает нас.

Я не вижу дух Донны, но я чувствую его. Я могу чувствовать ее тепло и любовь, обволакивающую эту самую комнату. Даже в смерти ее нежная сила утешает меня.

Я тону в слезах, держа по-прежнему безжизненное тело Донны в своих руках. Двадцать один год назад я потеряла мать, которая подарила мне жизнь. Теперь я потеряла мать, которая подарила мне любовь.

Я сажусь на двухместный диванчик, на то же самое место, где я ранее сидела, пока Донна угощала нас лимонадом и печеньем. Кто-то набросил одеяло мне на плечи, но я по-прежнему дрожу.

Кажется, что я не могу остановиться. Морган приносит мне чашку горячего чая, а я беру ее дрожащими руками, думая о временах, когда Донна поила меня чаем с особыми травами. Она хотела защитить меня.

Она знала, что это просто немыслимо, но она все равно это делала.

– Как ты себя чувствуешь?
– шепчет она рядом со мной.