Светорада Золотая
Шрифт:
Он подкатил легкое кресло княжича к окну, сам остался стоять рядом, чуть склонившись к сыну и обняв за плечи.
– Гляди-ка, что вытворяют.
Во дворе в ожидании отъезда собралось немало воинов. Почти все они столпились вокруг двух бойцов, сошедшихся для боя. Эти двое не были простыми кметями: один – известный смоленский гридень по имени Бермята, а его соперник… девка. Асмунд только моргнул, узнав в этой длинноногой, облаченной в кольчугу богатырше, с падавшей на спину из-под округлого шлема косой, названую дочь Олега Вещего. Сам князь, представляя ее в Смоленске, сказал, что она посадница Вышгородская. Посадница! Да только смоляне уже тогда переглядываться стали, видя в Ольге не правительницу, а девку-поляницу. И это было непонятно.
– Хорошо
И впрямь было на что поглядеть. Сражавшиеся держали в руках прямые мечи с округленными концами и прикрывались круглыми щитами с умбонами. [71] Это был учебный поединок, но не менее азартный, чем настоящий бой. Вот народ и сбежался поглазеть. Асмунд увидел даже Игоря, наблюдавшего за поединком сидя на уже оседланном для дороги вороном. Игорь смотрел с интересом и даже как будто волновался. В одном из распахнутых окошек терема княжич приметил также Олега, тоже наблюдавшего за поединком.
71
Умбон – металлическая бляха в центре шита.
Между тем бойцы сошлись. Каждый из них ловко отбил несколько быстрых выпадов, потом поймал на щит меч противника. После этого воины разошлись, примериваясь к новому броску. Обходили друг друга по кругу пружинистым шагом, поглядывая из-за железных окантовок щитов. Зрители вокруг галдели, местные кмети подзадоривали своего, киевские – Ольгу.
Но первым сделал выпад Бермята, умело сделал, сложным замахом и резким наскоком сбоку, однако Ольга ловко уклонилась, пропуская удар, сама же успела задеть мечом по Щиту противника, да с такой силой, что зазвенел умбон. Раздались одобрительные возгласы, перешедшие в сплошной гул, когда Бермята и Ольга снова стали биться. Причем никто не бросался вперед очертя голову: выпады были осторожными, каждый прощупывал противника, старался определить, на что тот способен. Даже сквозь крики можно было различить глухие удары мечей по щитам.
Асмунд видел, что Ольга заметно уступает в силе натиска здоровенному детине Бермяте, который был почти на голову выше, косая сажень в плечах, с густой гривой волос, похожей на медвежью шерсть, и сам сильный, как медведь. Под его ударами Ольга отступала, а те, что ловила на меч, только отводила наклоном руки в сторону, не выдерживая натиска. Потому и крутилась, отскакивала, когда могучий гридень едва не разворачивал ее в сшибке. Однако сама посадница была половчее противника, да и посмекалистее. Понимая, что сила за Бермятой, она больше стремилась уклониться от его разящих ударов, но тут же так быстро наносила ответные, что Бермята не успевал ни ответить на удар, ни сообразить, куда будет направлен следующий. Спасало Бермяту только его природное умение отбиваться. И тогда он пошел прямо на противницу, так что красавице полянице приходилось все время отступать, от ее щита откололся кусок, не выдержав сильных ударов, рука со щитом опускалась. Ольга теперь совсем не наносила ударов, только отскакивала и уворачивалась. И вдруг полетела на землю. Зрители взвыли – кто восторженно, а кто разочарованно. Однако когда Бермята приготовился нанести рубящий удар, Ольга рывком поднялась на ноги, змеей проскользнула у него под рукой, и меч в ее вытянутой руке уперся богатырю сзади в шею.
Не будь поединок учебным, не сносить бы Бермяте головы. Да и сейчас особой радости он не испытывал. Помрачнел, слушая, как расхваливают Ольгу зрители. Игорь, наблюдавший за поединком сидя на коне, смеялся довольно.
– Не тужи, Бермята, – говорили киевские дружинники, подбадривающе похлопывая запыхавшегося воина по плечу. – Ольгу нашу сам Игорь-князь ратному делу обучал.
– И не только ратному, – выкрикнул кто-то, но на него тут же зашикали.
Однако что сказано, то сказано, причем довольно громко. Даже Асмунд различил эти слова, заметил, как Ольга сначала обернулась, поискав глазами наглеца, потом угрюмо пошла прочь. Но Игорь не позволил ей уйти, окликнул громко, поманил пальцем. Она подошла послушно, подняла голову, а Игорь, перегнувшись с седла, что-то сказал ей, так чтобы другие не услышали. И, видимо, неласковое что-то сказал, потому что Ольга отпрянула, как от удара. Игорь продолжал смотреть на нее, а остальные глядели на них. Асмунд даже покосился на отца, будто желая понять, что тот обо всем этом думает, но Эгиль уже потерял интерес к происходившему и смотрел туда, где на крыльце появилась Светорада с византийцем Ипатием.
Но Асмунда больше интересовала Ольга. Он видел, как она рывком вбросила меч в ножны и отошла. Направилась было к терему, но, увидев на крыльце весело разговаривавшую с Ипатием княжну, передумала. Ушла бы совсем, но ее кто-то удержал, показав на Олега в окне, который делал ей знак подняться к нему.
Проходя мимо княжны, Ольга едва не столкнулась с той. Было забавно наблюдать, как эти две девушки смотрят друг на друга, не желая уступать дорогу. Хорошо, что Ипатий посторонился, дав полянице путь.
– Наш Ипатий Малеил всегда любезен, – раздался рядом голос Эгиля. – А ведь он тоже собирается в путь. Но как-то неспешно собирается. Как думаешь, сын, он отбудет до того, как мы снарядим флот и соберем отряды в Гнездово? Может, стоит и его уговорить распустить в Киеве слух о том, что никакой опасности уграм нет, просто судоходство замедлилось из-за жары?
Пока они обдумывали, как убедить в этом отвергнутого жениха, Асмунд, глянув в окно, заметил в другом окне Олега, беседующего с Ольгой. Вещий что-то говорил названой дочери, а потом указал на Асмунда. Именно на него, поскольку Эгиль уже отошел вглубь горницы. И Асмунд видел, что красавица поляница тоже смотрит на него. Выходит, о нем говорят. Асмунд вдруг смутился, жалея, что не в состоянии сам отойти от окна.
Он отвернулся, стал глядеть туда, где Светорада, в дорожной одежде, шла через двор к конюшням, где уже стояли взнузданные кони и среди них – ее белая лошадка, позванивающая нарядной сбруей. Княжна шла через двор, витязи в кольчугах расступались перед ней, давая дорогу, говорили здравницы, и она улыбалась им. Но, похоже, ее жениху это не очень понравилось. Он выехал вперед, загораживая конем ей путь к конюшням. Они поговорили, и, судя по всему, речи жениха не понравились княжне. Было видно, как сжались ее кулачки, а потом она ногой топнула, гневаясь. Отвернулась от жениха так резко, что отлетевшая коса хлестнула коня Игоря по нагрудной бляхе, а княжна уже бросилась прочь, к терему, расталкивая по пути собравшихся.
– Что-то не понравилось сестре, – проговорил Асмунд, заметив, что и подошедший отец глядит на сцену внизу.
Эгиль нахмурил золотистые брови.
– Своеволия в ней много. Ведь это неслыханно – прилюдно так с будущим мужем и господином себя вести. Надо бы мне поговорить с Гордоксевой, чтобы поучила княжну уму-разуму.
А в тереме уже звенел голос Светорады, разыскивавшей отца. Вскоре по чьей-то подсказке она заторопилась в верхнюю горницу брата, по сходням застучали каблучки ее подкованных чеботов.
– Отец, отец! – позвала Светорада. Вбежав, так и кинулась к нему. – Родимый, княжич Игорь не велит мне в Гнездово ехать. А я хочу! Там края такие, там луга все в цветах, там заводи чистые, а Днепр так ясен! Прикажи Игорю, родимый, а то он уже мне запрещать пытается.
От негодования у княжны щеки вспыхнули румянцем. И была она так хороша, с легкими кудряшками вокруг лица, в звенящих на запястьях браслетах, с горящими золотыми искрами в глазах.
Асмунд подумал с легким сожалением, что боги дали его сестре немерено красоты, однако словно позабыли наделить ее умом-разумом. И от этого становилось грустно. Особенно когда вспомнил слова Олега Вещего: «Нужна ли такая княгиня для Руси?»