Свежая кровь

Володарский Вадим

— Отец умер. Я сюда на похороны и приехала. Он долго болел… Я знала, что придется ехать, и думала, чем это может закончиться, но и не приехать было нельзя. Его похоронили две недели назад, но Хамзат, он теперь старший в семье, сказал, чтобы я пока не возвращалась. Догадалась, что они мне опять мужа ищут. Или уже нашли. И тут я сказала: хватит. Не будет такого. Что если они будут заставлять — я пойду на любой скандал. В загсе, в мечети… Кажется, они отступились. А сегодня… Хамзат сказал ехать с ним. Мы приехали туда и… они поставили меня там перед людьми, — так это у нас называется. — Она начала говорить быстрее, Влад уже понимал, что

так бывает, когда она сильнее волнуется. — И сказали, что я виновата… в разврате, потому должна была умереть, когда второй муж такое со мной делал. В предательстве, — они считали, что это я рассказала о том, кто он, чтобы от него избавиться. Вот этого я не делала, потому что даже не знала! Когда это выяснилось, сама была поражена. И в том, что я сделала против своего народа… Когда я подменила тот документ, дело проиграла одна фирма… которая имела совладельца из наших. И что я ослушалась старшего в семье… Они сказали, что все это вместе наказывается по нашим обычаям смертью. Что я должна перестать дышать. Так выполняется это решение… Но перед тем я должна… развеселить их. Мне уже было все равно. Я почти смирилась. Но… Искандер привез тебя…

До сих пор она рассказывала отстраненным тоном, будто о жизни кого-то другого. Владу пришло в голову, что память все хранит, а душа у человека может оказаться как бы под наркозом. Иначе можно сойти с ума. Но теперь на глазах Марьям появились слезы.

— Это было впервые, когда… мне дали выбирать!

— Ничего себе — выбор… Жить или умереть! И что же мне теперь с тобой делать…

— Только одно…

Владу все еще казалось, что он попал в какую-то дурную злую сказку, и пытается там оставаться самим собой. Но Марьям, казалось, хорошо ориентировалась в ней. По крайней мере, все произошло так, как она говорила. Утром — он уже оделся, — зазвонил дверной звонок. Открыв дверь, он увидел на пороге Хамзата, а из-за его плеча выглядывал Искандер. Старший брат не стал даже заходить в дом. Он стоял на пороге в расстегнутой дубленке, — Влад заметил, что за ночь выпал снег (неудивительно, здесь, все же, горы) — а на поясе у него висел нож в ножнах. НЕ кинжал, а что-то вроде охотничьего.

Кажется, все, кроме самого Влада, — который еще несколько раз предлагал Марьям освободить ее от веревки раньше, — придавали большое значение этому ритуалу. Что ж, придется им подыграть, подумал он, поманив Марьям к себе. Та подошла напряженной походкой. Он протянул руку, вынул нож из ножен и перерезал, наконец, веревку. Лицо Хамзата осталось невозмутимым, Искандер, казалось, с облегчением кивнул. Марьям отступила назад, как будто прячась за его спиной. Добавляло ощущение, что происходит что-то нереальное, то, что никто не сказал ни слова. Влад протянул нож Хамзату, — рукояткой вперед, — но тот сказал, отстегивая от собственного ремня ножны:

— Это теперь твое. Вместе с ней. Этот нож теперь не может быть у хасанийца, когда коснулся рабской веревки. Им тоже владей…

Оставив нож в руках ошарашенного Влада, он закрыл дверь снаружи.

Чтобы запереть дверь, нужна была хотя бы одна свободная рука. А сейчас Влад держал в правой нож, в левой ножны от него. Поэтому ему осталось только вложить нож в ножны и повернуть, наконец, ручку замка.

Повернул голову, — Марьям не было рядом. Пошла куда-то внутрь дома, понял он. И, продолжая держать левой рукой нож в ножнах, пошел по коридору.

Дверь

в большую комнату, которая была здесь чем-то вроде гостиной, была приоткрыта. Он зашел, машинально положил нож на маленький столик, стоявший около дивана. Поднял глаза.

Когда-то хозяева решили оформить эту комнату частично в британском стиле. Во всяком случае, здесь был камин, — Влад уже даже пару раз разжигал его. А перед камином на полу лежал ковер из волчьей шкуры. Возможно, зверя когда-то застрелил сам бывший хозяин.

На ковре стояла Марьям. А когда Влад вошел в комнату — упала на колени. И, казалось, не могла произнести слова.

Он подошел, взял ее за руку и сказал:

— Вставай же, наконец…

Она так и сделала. И продолжала стоять молча. Наконец, Влад понял:

— Ты что, думала, что я тебя сейчас… им отдам?

— Помнишь, я говорила, что если бы ты это сделал, меня бы заставили бежать до самой крепости? Когда открылась дверь, я уже представляла, как это будет — бежать по этому снегу… — Марьям вновь заговорила быстро-быстро. — Долго бежать вверх… Босиком по этому снегу… Я понимаю, что не была тебе нужна, а уж после того, что тебе о себе рассказала… Даже на одну ночь больше прожить — уже хорошо… А ты не сделал этого, и теперь я, уже принадлежа тебе…

— Так… Давай договоримся о двух вещах, — сказал Влад будничным тоном. — Во-первых, я тебя забрал оттуда не для того, чтобы отдать назад, не для того, чтобы потерять. Во-вторых, это у вас говорят: «она будет тебе принадлежать». Но если уж твои родственники сделали так, что тебя оттуда забрал я, если уж ты со мной, и хочешь остаться, — то будем делать так, как принято у нас. Не надо этих разговоров насчет «я тебе принадлежу», не надо этого стояния на коленях. Ты — просто моя подруга, и все… Договорились?

— Договорились! — Марьям со смехом, хотя и немного нервным, сделала шаг вперед и обняла его.

— Вот так-то лучше! Кстати… Смотреть, конечно, приятно, но надо тебя одеть наконец…

— Как? Во что? Куда мы… так пойдем? — В голосе Марьям была растерянность.

— Пошлим.

Они поднялись на второй этаж, и вошли в комнату, где она еще не бывала. Влад отодвинул дверь большого шкафа, как оказалось, заполненного женскими вещами, и сказал:

— Выбирай, что нравится…

— А… кому все это принадлежит?

— Той, кому принадлежало, уже не нужно… Она погибла. А это все теперь мое, вместе с домом. И всем остальным… Вообще, думал отдать на благотворительность. Но показалось, что… слишком уж вещи хорошие, хотя не очень в этом разбираюсь. Не для тех, кто нуждается в благотворительности… Не говоря уже о том, что действительно бедных я тут у вас как-то и не видел. Вот и решил пока ничего не делать, а теперь пригодилось. Кажется, размер твой… И это сейчас — самый простой выход.

— Я понимаю…

— Короче говоря, хозяйничай тут. А я внизу подожду.

Минут через десять она появилась в той же комнате с волчьей шкурой, уже в кремовом платье выше колен. Интересно, подумал Влад, хочет понравиться мне или самой себе? Носить такое в доме надобности, в общем-то, не было. Платье, казалось, открывало ноги немного больше, чем рассчитывал дизайнер: Марьям была на несколько сантиметров выше Златы, которой вещь предназначалась с самого начала. Но, возможно, так было даже лучше.

— Вот даже не знаю, в каком виде на тебя приятнее смотреть! — сказал Влад с улыбкой. — А теперь, может, наконец пойдем позавтракаем…?