Свежая кровь
Шрифт:
— Как это? — удивился Влад.
— Тот, кого поставили перед людьми… если он выбирает рабство, то перестает быть хасанийцем. Так было всегда… Ты обратил внимание, что с Искандером мы разговаривали на русском? И по телефону, и потом, когда он нас вез в аэропорт.
— Да, но я думал, что это из-за меня. — В мозгу Власти проскользнула мысль: какое, наверное, у меня сейчас лицо дурачка, который ничего не понимает. Или не может поверить в то, что слышит.
— Ну, и из-за тебя тоже… Но самое главное, потому, что… я сделала такой выбор. И после этого… я уже не буду одной из народа.
— Гм… А перевести мне, например, сможешь, если понадобится?
— Если ты мне прикажешь — да. — Влад решил не делать замечания за это «прикажешь», потому что сейчас она рассказывала о традициях… Но все еще не мог поверить, что такое может быть, — в двадцать первом веке, и не где-то в стране, куда почти не ступала нога цивилизованного человека, нет, — а в хоть и отдаленном, но регионе России. О России можно было много чего сказать, но все же — это не Африка и не Северный Сетинельський остров[2]… - Хотя я не знаю ни одного хасанийца, который бы не говорил по-русски.
— Теперь я кое-что понимаю… Откуда такие… порядки. Думаю, если народ формировался из собственных потомков и рабов… А, скорее всего, они пытались покупать молодых рабов. И рабынь… И постепенно стали воспринимать каждого, кто моложе, как того, чьей жизнью могут распоряжаться… Приказывать ему, кем быть и с кем жить… А потом все это наложилось на то, как вообще на Кавказе испокон веков уважают старших. Вот никто и не смеет ослушаться… Но все же — не понимаю, как можно жить так в наше время.
— Но… возможно, благодаря этому и сохранился народ. — Марьям дернула плечом. — Понимаешь, каждый хасаниец чувствует себя… как будто частью единого механизма. Который должен лучше делать то, что вытекает из места, которое он в этом механизме занимает. Которое ему определили. Благодаря этому… да, возможно и благодаря этому, это — процветающий народ. И заветам муллы Хасана насчет торговли тоже.
— Может быть, ты и права… — Влад достал пачку сигарет. — Будешь..? Но это значит, что… никто из них не знает, что такое только личное счастье, что такое — жениться по любви… И, в конце концов, самому делать ошибки, но и нести ответственность за них. Такая жизнь может сделать людей… нет, не плохими, но жестокими. Именно это я увидел там, в крепости. И знаешь, что? То, что, как ты говоришь, того, кто сделал выбор, не считают больше частью народа… Это не потому, что он или она делает что-то, что заслуживает наказания. И даже не из-за позора сделать выбор в пользу рабства, как они это называют, нет. А именно потому, что тот, кто посмел сделать выбор, не может быть среди тех, у кого от рождения нет выбора.
Марьям слушала, глубоко затягиваясь сигаретой. А потом задумалась. Раздавила окурок в стеклянной пепельнице, стоявшей на столе, и сказала:
— Наверно, так и есть. Но главное, что выбор, когда он хоть раз появится, оказался верным, правда?
Трудно сделать неверный выбор, когда выбираешь — жить или умереть, подумал Влад. Но просто молча кивнул, докуривая сигарету. А еще подумал о том, есть ли еще кроме них сейчас в Киеве хоть кто-нибудь, кто бы говорил об основании пятьсот
[1] В Украине после начала военного конфликта заблокированы ряд российских интернет-ресурсов, в том числе и Вконтакте.
[2] Северный Сентинельський остров находится в составе Андаманского архипелага, на нем живет племя, которое полностью отвергает любые контакты с другими людьми и с цивилизацией. Были случаи убийств представителями племени людей, которые пытались проникнуть на остров, поэтому доступ туда запрещен.
8. Площадь и мощность.
— С корабля на бал?
— Разве ж это бал? — Влад пожал плечами. — Сколько мы уже сегодня объездили?
— Это четвертый — подсказала Марьям. Как будто он не посчитал.
— Я о другом, — сказала агент по недвижимости. — Летали по делам. Только прилетели — а уже поехали дом выбирать. Это же приятно!
— Приятно. Но не просто, Анастасия. Это тоже работа, не так ли? Надо думатьи прикидывать наперед. — Он улыбнулся. — Думаю, вы считаете нас привередливыми клиентами.
Теперь улыбалась Анастасия.
— Ничего, я привыкла. И вас я понимаю, такие деньги тратят не каждый день.
Дом был для Влада давней мечтой. И теперь он имел деньги на то, чтобы ее осуществить. Но риэлтор сразу поняла, глядя на эту пару: деньги — у мужчины. Девушка, кажется, согласна на все. Однако дает ему советы, и, как правило, заслуживающие внимания. Он и слушает.
А еще по их поведению трудно было сказать, понравился ли им какой-то дом из тех, что они осмотрели сегодня. Все были в одном, недешевом районе, — на Печерске, в так называемом «царском селе». Все относительно новой постройки. А еще потенциальные покупатели не предъявляли требований по площади, — хотя меньше ста пятидесяти квадратных метров здесь не было, — но даже не смотрели те дома, где площадь земельного участка была меньше десяти соток. А таких, которые подходили по этому признаку, в этом районе было немного.
— Полностью оборудованный, — сказала Марьям. — А почему же продают?
— Обычная история. Отец, который разбогател в девяностые. Дети, которые давно за границей, и возвращаться не собираются. Отец умер, им не нужен дом, им нужны деньги…
— А документы в порядке? Наследство принято? — спросил Влад.
— Да. Могу все показать… но это уже в офисе.
— Тогда… давайте так: мы подумаем, и, если что-то решим, то вам позвоним, хорошо? А если нет, тогда на следующих выходных покажете нам еще варианты.
— О-кей, так и сделаем!
Они вышли в переулок через калитку. Машины пришлось поставить у самого забора, иначе они бы заблокировали проезд. Первой уехала Анастасия на своем «Форестере», — она была довольна: эти клиенты, кажется, всерьез настроены покупать. Если и не какой-то из тех домов, осмотрели сегодня, то что-то она им да подберет. А, учитывая цены в этом районе, — получит хорошие комиссионные.
Влад сел за руль и немного отъехал от каменной стены, чтобы Марьям могла открыть дверцу и сесть рядом. Арендованный «Прадо» был довольно громоздким для этого переулка.