Свидание по заданию
Шрифт:
– И сегодня ты замечательно украсила комнату.
– Ага, с вывихнутой ногой, – ответила Наталья Николаевна. – Прыгала на здоровой ноге и украшала.
Кайсаров-младший выразительно вздохнул и сказал:
– Знаете что? Я поеду, мне надо собираться в командировку. Пап, ты когда-нибудь был в Беловетровске?
– Проездом был, не так давно, кстати, – ответил тот. – Маленький городок, но очень даже симпатичный. Малоэтажный, много старых домов сохранилось… Памятник Пушкину есть возле центральной библиотеки. А что ты там забыл, в Беловетровске?
– У хозяев еженедельника
Он давно уже не занимался собственно журналистикой и иногда очень скучал по настоящей работе. Вообще в его жизни было мало настоящего. Ненастоящая жена, ненастоящая семейная жизнь, и дочка от первого брака – а значит, целиком ему не принадлежит, и он не может видеться с ней каждый день, целовать на ночь, общаться, делиться впечатлениями…
Распрощавшись с родителями и усевшись в машину, он под влиянием эмоций набрал Каринкин номер. Однако дочка не ответила.
– Домой, Андрей Павлович? – спросил водитель привычно дружелюбным тоном.
– Так точно.
Водитель у Кайсарова был отличный, просто замечательный. Машина в его руках ходила легко, виртуозно и безопасно. Кроме того, парень и сам был золотым, таких сейчас днем с огнем не сыскать.
– Во сколько завтра машину подавать, Андрей Павлович?
– Часиков в шесть. Успеешь выспаться?
– Да мне что? Я человек служивый, все успею.
В зеркальце заднего вида сверкнули белые зубы. Парень был белобрысым, конопатым и по-детски улыбчивым. Чуть что – давай улыбаться.
Кайсаров откинулся на спинку сиденья и стал смотреть в окно, размышляя о том, где сейчас Марина. Может быть, встречается с адвокатом или со своим старикашкой? Мать назвала ее новую жертву «жирным карпом». Хорошо бы этот тип и в жизни оказался жирным и отвратительным. Тогда разводиться будет намного проще. Если ты совсем не уважаешь свою жену, терять ее не больно и даже ни капельки не досадно.
Он снова достал телефон и проверил звонки. Два неотвеченных от неизвестных абонентов, от жены – ни одного. А чего удивляться? Ей все равно, где он и что с ним. Кайсаров снова уставился в окно.
Город, опоённый электрическим светом, мерцал и переливался в черноте ночи. Свет сочился из дверей, лился из окон, брызгал с рекламных щитов, струился по асфальту, горел в бесчисленных витринах магазинов. Андрею все это нравилось, и он сейчас с удовольствием прогулялся бы пешком вот хотя бы по Чистопрудному бульвару. Однако взглянув на часы, отказался от этой мысли. Снова набрал номер дочери. Она долго не отвечала, потом наконец соизволила среагировать и сразу же сердито спросила:
– Ну, чего тебе надо?
– Что это за тон такой? – мгновенно взвился Кайсаров. – Что значит – чего тебе надо? Мне надо тебя услышать и узнать, как твои дела. Это преступление?
– Нормально у меня дела.
– Чем занимаешься? – В его голосе против воли появились «родительские» нотки.
– С подружкой делаем уроки. Это всё?
– Карин, прекрати так разговаривать.
Сообразив, что он не отстанет, его хитрая дочь мгновенно включила «папенькину дочку»:
– Ну па-а-а-а-а! Мы действительно со Светкой Перепелкиной читаем параграф вслух. У нас новый историк, злой, как Карабас-Барабас.
– Я рад, что ты помнишь «Золотой ключик», – слегка оттаял Кайсаров. Он понимал, что им манипулируют, и все равно покупался на дочкины штучки.
Она грубила – он злился, она притворялась паинькой – он мгновенно таял. Да уж, мать права: он совсем не разбирается в женщинах и они вертят им как хотят. Каринка не казалась ему испорченным ребенком, хотя первая жена портила ее изо всех сил. Он старался вмешиваться и хоть как-то влиять на ее воспитание и – вроде бы! – у него все-таки что-то получалось. Иной раз ее заносило, но он давно усвоил, что подростки находятся во власти гормонов и обуреваемы всеми демонами, каких только можно сыскать на свете, поэтому старался быть жестким, но снисходительным. Больше всего он боялся отпугнуть ее, стать отцом, от которого приходится скрывать все самое важное. Нельзя сказать, что дочка постоянно делилась с ним сокровенными мыслями, но у них все еще случались порой задушевные беседы, которые наполняли его невероятной отцовской гордостью.
Марина оказалась дома одна, без своей обычной свиты. И это было так непривычно – ни на кого не натыкаться в коридорах и не беспокоиться о том, что на тебе романтического вида семейные трусы. Жена выглядела оживленной, шутила и даже предложила Кайсарову вместе поужинать.
– Я могу приготовить омлет, – заявила она.
Забранные в высокий «хвост» волосы, симпатичное платьице – Марина и дома выглядела на все сто.
– Да, я помню, еще недавно ты прекрасно готовила.
Кайсаров не мог не думать, что документы о разводе, возможно, уже лежат в ее сумочке. Вот странное дело! Это ведь он хотел с ней разводиться, а теперь, когда узнал, что она готова к окончательному разрыву, вдруг неожиданно обиделся. Ведь он не самый худший вариант в этой жизни! Он не старый, прямо скажем, симпатичный, занимает хорошую, статусную должность, не жадный, не деспотичный… Но вот Арина ушла от него к другому, оттяпав квартиру, дачу и много чего еще, а теперь и вторая женушка планирует нечто подобное.
– Не ехидничай, – ответила Марина на его выпад. – Я и сейчас готовлю.
– Не могу припомнить, когда у нас в последний раз был совместный ужин. Хотя бы и тот, что сварганила экономка. Ты постоянно занята.
– Ну, ты тоже постоянно занят. – Марина совершенно неожиданно подошла к мужу и уселась к нему на колени, обвив руками шею.
От нее пахло фиалковым мылом и юной кожей. Молодая и соблазнительная, она с жаром прильнула губами к губам Кайсарова и поцеловала его, как когда-то прежде, в самом начале их романа. Он настолько не был готов к подобному повороту событий, что просто окостенел на своей табуретке. Чаще всего ее любовные поползновения были, что называется, шиты белыми нитками. Пытаясь вернуть его привязанность и даже поклонение, она так фальшивила, что вызывала в муже яростное чувство протеста.