Свидание с доктором Лоскутиком
Шрифт:
– Меня никто не похищал. Я всего-навсего, абсолютно добровольно, имел встречу с Бобби Тетчером.
– Только не намекай на то, что ты был… гм-м… Джейк, на твоем носу действительно красная точка, или мне следует отремонтировать свой видеофон?
Смахивая алое пятно с кончика своего носа, Джейк продолжал:
– Бобби Тетчер клянется, что ни он, ни кто-либо еще из МН не имеют ничего общего с этими убийствами, Гюнтер.
– А что еще ты хотел бы услышать от такого прожженного обманщика, как Тетчер.
– У меня есть кое-кто, хорошо осведомленный о многих секретах его организации, – сказал Джейк. –
– Веришь? И куда это нас заведет?
– Ты когда-нибудь слышал о расколе среди верхушки МН? Тетчер, как кажется, побаивается, что раскол между группировками углубляется.
– И он хочет возложить ответственность на одну из таких групп? – У Стула даже прищелкнули челюсти, когда он покачал головой. – Это напоминает мне часто встречающуюся классическую пьесу. И тем не менее, очень осторожно, я попытаюсь узнать, имеют ли 'феды хоть какую-нибудь информацию, подтверждающую такую возможность. Между прочим, Дикий Кот еще не вторгался в сферу твоей деятельности?
– Пока еще нет.
– Должно быть, сейчас он следит за Хильдой, так как все еще помнит о том, что ты сломал ему ногу.
– Это была рука, и я всего лишь растянул ему связки, – пояснил Джейк. – Ему лучше и не пытаться проделать что-нибудь с Хильдой.
– А что твоей очаровательной жене удалось узнать в Швейцарии?
– До сих пор не могу связаться с ней, ее сейчас нет в отеле.
– Сейчас там почти три часа утра, немного поздновато для молодой дамы…
– Хильда не похожа на твоих обычных девочек, – напомнил ему Джейк.
– Только не намекай, что она всегда была такой. К сожалению, временами даже самые исключительные люди обычно спят. Я не хочу сказать, будто что-то предполагаю на ее счет…
– Ты разузнал еще что-нибудь важное, такое, что мне было бы необходимо знать, Гюнтер?
– Федеральная полиция пока еще так и не установила, каким образом вчерашний убийца, использовавший огонь, смог сбежать из места заключения. Похоже на то, что он был как бы телепортирован оттуда.
– Это тоже возможно, – сказал Джейк, кивая. – Подобный трюк мог выкинуть Козмо Ивинг, если исключить то обстоятельство, что он тоже мертв.
– А что слышно по поводу Шокера Фулсона? Я собираюсь проверить все детали его кремации, но, может быть, что-то уже стало известно?
– Федеральная полиция получила официальное разрешение Верховного Суда на вскрытие урны, которая находится в одном из отведенных под захоронение участков в Луизиане. Но в урне оказался человеческий пепел, Джейк. По их требованию на допрос был вызван доктор Спарджон Мемлиш, человек, заправляющий всей службой захоронений. Они намекнули мне, но разумеется не прямо, что при его допросе были применены некоторые запрещенные вещества, повышающие степень правдивости показаний. Так или иначе, но этот человек клянется, что сам видел, как тело Шокера Фулсона отправилось в огненную топку. Так куда ведут нас эти факты?
– Люди вложили огромные деньги в это дело, – ответил Джейк своему собеседнику. – Поэтому было бы весьма недорого сделать так, чтобы доктор Мемлиш думал, что он видел именно то, о чем и говорил. К тому же большинство препаратов и устройств, используемых федеральной полицией, недостаточно хороши, чтобы выявить правду, если его
Глава восьмая
Жакет прямого покроя был одной из тех вещей, которые говорят сами за себя. Сделанный из жесткого прочного полотна, он был сшит как раз для того, чтобы успокоить, подбодрить или, наоборот, сделать выговор пациенту.
– Не сопротивляйтесь так упорно, расслабьтесь. Хотите причинять себе боль – пожалуйста.
Хильда Пейс освободилась от него уже минут через шесть после того, как проснулась и почувствовала некоторую стесненность в движениях. Уговоры и угрозы, которые источал этот костюм, не могли запугать высокую рыжеволосую даму до такой степени, чтобы она не осмелилась немедленно сбросить его. За два сезона до того, как она встретила Джейка, а это был ее последний год, проведенный в колледже, Хильда совершила турне по Новой Англии в качестве ассистента в театре варьете. И до сих пор она помнила почти все, чему тогда научилась.
– Отвратительный, мерзкий характер! Вы не должны этого делать! – предупреждал ее костюм через миниатюрную громкоговорящую систему, как только Хильда сбросила его. – Сейчас я буду кричать, чтобы подошла помощь…
Как раз в этот момент ее каблук превратил говорящее устройство в металло-керамическую пыль.
Подперев руками бока, Хильда тщательно оглядела свою камеру. В том, что это была именно камера, не было никаких сомнений. Стены не имели окон и были покрыты предохранительными пластиковыми панелями, а белая металлическая дверь не имела ручки. Между частями металлической арматуры двери было вделан смотровой глазок из противоударного стекла. Комната, так же, как почти все подобные камеры в самых разных частях света, не была достаточно теплой и имела устоявшийся запах дезинфицирующих препаратов.
– В той тюрьме для политических заключенных, в Марокко, по крайней мере было тепло, – сама себе напомнила Хильда. – Там была изнуряющая жара, хотя Джейк не согласился бы с этим. Такая высокая температура делает его чересчур раздражительным, во всяком случае, создается такое впечатление.
Затем она сделала медленный круг по комнате. Размер ее не превышал десять на двенадцать футов. Довольно просторно для камеры.
Она не обнаружила ни телекамер, ни подслушивающих устройств, хотя это обстоятельство никак не говорило о том, что за ней не наблюдают. Вполне возможно, что для наблюдения у них было еще что-нибудь, а не только смотровой глазок в двери.
– Возможно я поспешила разделаться с говорящим костюмом, – продолжала рассуждать она. – Может быть, он смог бы рассказать мне хоть немного о том, где же, черт возьми, я оказалась.
Она ощущала определенную уверенность в том, что находилась без сознания не более пяти или шести часов. Но, как известно, полагаться на подобные ощущения можно далеко не всегда. Кроме того, она была почти абсолютно уверена и в том, что находится все еще в Швейцарии, и что ее не вывезли из страны за то время, пока она спала под действием наркотиков.