Свидание с развратным фавном
Шрифт:
Кондукторша, не выпуская из могучих лап несчастную Лильку, зычно рявкнула:
– Юра!!! Останови, я тут одну сотрудницу выкину!
Серафима не выдержала:
– Вот вам деньги, чего вы вцепились-то?! Говорят же вам – мы тоже кондуктора, только на другом маршруте, помочь хотели…
Тучная тетка выпустила из рук несчастную Лильку и молчком направилась на свое место. Лилька же отряхнулась, поправила шапочку и вдруг с новой силой возопила:
– Граждане! Кто еще не передал на билетик?!
Этого тетка уже не вытерпела.
– Юра! – еще раз зычно проревела
На улице Серафима взорвалась:
– Лилька, чего ты лезешь все время? Прям выпендривается и выпендривается… Самая умная, что ли? Берет сковородой нацепила – и самая красивая, да? Нам теперь до Гагарина топать и топать! И вообще… Самой пора машину водить. Было бы у меня авто, я бы обязательно научилась.
Лилька вытаращила глаза, покрутила наманикюренным пальцем возле лба и возмутилась:
– Совсем, да? Чтобы меня какой-нибудь идиот сбил, да? Чтобы вот прямо так, в лепешку, да? Чтобы меня уже совсем не было? Фигушки! Я вот как посмотрю, как мой Федоров за автомобилями охотится, так и все желание за руль сесть отпадает. До сих пор удивляюсь, как он еще никого не догнал? А меня, как пить дать, поймает. Боюсь я этих машин страшно, ни за что за руль не сяду, хоть меня под поезд кидай!
– Ну все, не читай мне мораль на морозе, лови такси и вези меня на Гагарина!
Лилька даже не сопротивлялась. Она покорно подняла руку, и возле них остановилась потрепанная годами «Волга». Через минут десять она уже тормозила возле нужного дома.
– Пятьдесят рублей с вас, – развернулся к дамам водитель.
– Женщина расплатится, – очаровательно улыбнулась ему Лилька, выпорхнула из салона и устремилась к подъезду.
Кукуева в презрительном гневе замерла на мгновенье, но расплатиться все же пришлось – водитель ждал. У Серафимы мелькнула мысль – оставить бы сейчас беспутную подругу одну, пусть сама скорбит возле гроба, а самой развернуться и на этом же такси… Но у Серафимы где-то в животе начинало подсасывать от волнения: ей и самой хотелось убедиться, что погибший вовсе не тот, с корзиной, мужик, за которым она гонялась.
– Тебя прям за смертью посылать! Чего так долго? – накинулась на нее Лилька, когда Серафима подошла к подъезду.
– Лилька, ты дрянь! – не глядя на нее, процедила Кукуева.
– Ха! Посмотрим сейчас, кто ты… – фыркнула Лилька и подтолкнула подругу к черной железной двери.
Серафиме уже изрядно надоели Лилькины намеки. Она готова была прямо у гроба взять и рявкнуть: «Ну что, психолог хренов, убедилась, что я тут ни при чем?!! Не тот покойничек-то!» Поэтому, приглушив страх, она быстро протолкалась сквозь толпу родственников и подошла к самому изголовью гроба. Она даже схватила Лильку за руку, чтобы та сама смогла убедиться. Однако, взглянув на бедолагу, Серафима похолодела – покойник был тот. То есть она сразу узнала того вредного, неприятного типа, который тогда, у кустов, брызгал ей слюной в лицо и орал: «Щас как дам в шею! Мне все можно!»
Сейчас он выглядел достойно – дорогой костюм, белоснежная рубашка и серьезное, мудрое выражение лица. Возле гроба в глубокой, неподдельной
– Так что, Симка, – толкала ее под руку Лилька и шипела в самое ухо, – тот или нет? Я чего-то никак не припомню… Тот вроде толще был, и пьяный, а этот…
– Тот, – мотнула головой Серафима и торопливо отошла от гроба.
Лилька бежала следом.
– Симка, пойдем на лестничную клетку, покурим.
Серафима мотнула головой, и они поднялись на этаж выше. Здесь уже курили мужчины и какая-то женщина, весьма развязного вида, которая пускала колечки вонючего дыма в лицо курящим и трещала без умолку:
– Нет, главное, я еще как чуяла! Тут в последний раз-то когда увидела, что он идет, а я из своего ящика почту вынимала, и вот так на него глянула… Вот так вот, слышь, глянула! И как кто груди сдавил… Он такой несчастный, гру-у-устный идет, Толик-то. А я на его смотрю, и вот прям в грудях у меня как кто-то жмет! – вещала дама, инсценируя каждое слово. – А я еще ему говорю: «Толик, а долг-то тебе когда отдать?» Я по-соседски у них деньги занимала… А он, слышь, вот так на меня взглянул и говорит: «Не надо ничего отдавать, оставь себе!» Нет, ты представляешь? Я сразу поняла – не жилец! Вот хоть ты меня здесь директором ставь, сразу себе сказала – не жилец!
Мужчины мудро молчали. Соседка же продолжала еще вдохновеннее:
– И ведь что получается? Выходит, его такая последняя воля была, чтоб, значит, я деньги-то не отдавала. Я прям и не знаю теперь, так неудобно как-то… Волю покойного никак нарушать нельзя. Все о людях он болел, все о людях… Ну чего ж, придется мне те деньги себе оставить, хоть и неудобно…
– М-да… Анатолий Викторович неплохой был мужчина… – выдавил из себя лысоватый толстячок и глубоко затянулся.
Мужчина же с буйными кудрями, наоборот, сигарету затушил, взглянул на соседку и произнес:
– А с деньгами, я думаю, все-таки надо…
– И ведь за что убили-то? – как-то вовремя перебила его соседка. – Ничего ж не взяли! Главное – даже корзиночку не тронули! А в корзиночке и тебе водка, и лопатка свиная копченая… И ничего не взяли! Надо ж, какой бандит пошел брезгливый, ты посмотри! Человека поленом по голове долбануть не побрезговал, а на продукты питания наплевал. Даже часы не снял!
– А деньги? Денег случайно при нем не обнаружили? – аккуратненько вклинилась Серафима.
Соседка уже открыла рот для новой тирады, но потом пристально вгляделась в подруг и недобро спросила:
– А вы вообще-то кто такие Толику приходитесь? Чего-то я не видела вас здесь раньше… Вы из родственников?
Серафима перекривилась и высокомерно произнесла:
– Мы с его работы, девушка. Коллеги. С чего бы вы нас видели?
Теперь на Симу с Лилькой уставились мужчины. Скорее всего они-то и были коллеги по работе с покойным.
– А… простите… отчего я вас не помню? – прицепился толстенький мужичок. – Девушки, может, вы что-то путаете…