Свидание со смертью
Шрифт:
Чудесная красота обезумевшей от горя девушки, ее неземная
— Она — чудо! — прошептала Сара.
Этот взволнованный, проникающий в самую душу голос, всегда был мелодичным и выразительным, но теперь, прекрасно поставленный и разработанный, звучал как совершенный музыкальный инструмент. Когда после очередного акта дали занавес, Сара с горячей убежденностью сказала:
— Джинни — великая актриса!
После спектакля ужинали в «Савое». Джиневра, загадочно улыбаясь, наклонилась к сидящему рядом с ней бородачу.
— У меня ведь неплохо получилось, правда, Теодор?
— Вы были восхитительны, cherie. [93]
Ее губы тронула счастливая улыбка.
— Вы всегда в меня верили, — шепнула она. — Всегда знали, что я способна на нечто незаурядное… что я могла бы увлечь целый зал.
За соседним столиком актер, игравший Гамлета, ревниво возмущался:
93
Милая (фр.)
— Она ужасающе манерна! Публика, конечно, это обожает! Но разве это Шекспир? А мой выход она попросту загубила.
Надин, сидевшая напротив Джиневры, сказала:
— Просто поразительно! Мы — в Лондоне, а наша Джинни играет Офелию и стала настоящей знаменитостью!
— Как я рада, что вы пришли, — тихо откликнулась Джиневра.
— Обыкновенное семейное торжество! — С улыбкой оглядев присутствующих, Надин обернулась к Ленноксу. — Думаю, детям вполне можно посмотреть дневной спектакль, ты не против? Они уже достаточно большие, и им так хочется увидеть тетю Джинни на сцене.
Леннокс с умиротворенным счастливым видом поднял бокал:
— За здоровье новобрачных, мистера и миссис Коуп! — В его глазах мелькнули веселые искорки.
Джефферсон Коуп и Кэрол благодарно кивнули, а Кэрол рассмеялась:
— Ветреная личность этот мистер Коуп! Да-да, Джеф, лучше выпей за свою первую любовь, тем более что она рядом.
— О, смотрите, как покраснел! — подхватил шутку сестры Рэймонд. — Старина Джеф не любит, когда ему напоминают о прошлом. — Он вдруг помрачнел.
Сара погладила руку мужа, и лицо его опять прояснилось.
— Все это кажется теперь просто страшным сном, — усмехнулся он.
Перед их столом вдруг остановился элегантный господин. Эркюль Пуаро во всем своем великолепии! Воплощение роскоши и безупречного вкуса — усы браво подкручены, а поклон, который он отвесил, был поистине королевским.
— Мадемуазель, — сказал он, обращаясь к Джиневре. — Mes hommages. [94] Вы были блистательны.
Все необыкновенно ему обрадовались и тут же усадили рядом с Сарой. Он одарил собравшихся лучезарной улыбкой, а когда завязался общий разговор, наклонился к Саре и вполголоса спросил:
94
Я восхищен (фр.)
— Eh bien [95] , мне кажется, в la famille Boynton теперь все преотлично?
— Благодаря вам! — ответила она.
— Он стал очень знаменитым, ваш супруг. Я читал сегодня восторженный отзыв на его последнюю книгу.
— Она и в самом деле хороша… хотя жены, вероятно, бывают не очень объективны. А вы знали, что Кэрол и Джефферсон Коуп наконец-то поженились? А у Надин и Леннокса двое прелестных ребятишек — Рэймонд называет их «очаровашки». Ну а Джинни… Я считаю ее просто гениальной актрисой.
95
Ну что же (фр.)
Она взглянула на прелестное личико в ореоле золотисто-рыжих волос и вдруг чуть заметно вздрогнула. На миг лицо Сары стало печальным, она медленно поднесла бокал к губам.
— За что вы собрались пить, мадам? — спросил Пуаро.
— Я подумала… — не сразу отозвалась Сара. — Я неожиданно подумала о ней. Я только сейчас заметила, как они с Джиневрой похожи. Те же черты, только Джинни — это олицетворение света, а она была погружена во тьму.
И тут Джинни, словно угадав, о ком они говорят, неожиданно произнесла:
— Бедная мама… в ней и вправду было что-то странное. И когда мы все так счастливы, мне ее даже жаль. Она не получила от жизни того, чего хотела. Ей, наверно, было тяжело. — И она чуть дрожащим голосом нараспев произнесла строки из «Цимбелина», и все молчали, как зачарованные, вслушиваясь в музыку этих слов:
Для тебя не страшен зной, Вьюги зимние и снег, Ты окончил путь земной И обрел покой навек…