Свидетель по делу – кошка
Шрифт:
Ректор кивает и предлагает успокоительное — даже ему с постамента видно, как тяжело дались Мадлен откровения бывшей подруги — но девушка отказывается и уходит вместе с Брамом.
Провожаю их взглядом:
— А тут ведь, по сути, не было ничего сверхъестественного…
Теперь, когда все вскрылось, мне кажется странным, почему убийцу так долго не могли вычислить. И ладно я, уборщица без навыков и образования — а что же профессиональное следствие? Они-то чего ходили нога за ногу?
Я недовольно смотрю в сторону следователей из Ионеля… и тут Урлах-Тор смущенно кашляет.
—
Ректор выглядит донельзя смущенным. Еще бы! Нет, ну как еще можно додуматься мешать официальному следствию искать убийцу!
Этот вопрос, видимо, читается у меня на лице (и не только у меня!), потому, что ректор — красный как рак — начинает оправдываться. Важнее всего, говорит, для него репутация Академии! Вот он и попросил кое-кого, чтобы ретивые следователи в Ионеле не слишком пугали богатеньких студентов! Поэтому, собственно, расследование и проходило так вяло: с одной стороны, детишек трогать не велено, чтобы влиятельные папы и мамы не примчались разбираться, с другой стороны Галка летает, под руку лезет….
— Ты просто жалок! — набрасывается на супруга призрачная Мымра.
— Галгалеюшка… я думал, ничего уже не исправить, и потом, была же Марина…
Вот тут я распахиваю глаза, от такой логики-то:
— Это по каким же критериям уборщица лучше официального сыска?
— Вы, Марина, не так пугаете, — со щек ректора медленно сходит краска. — К тому же Федор Иванович рассказывал мне о ваших расследованиях. И я подумал: идеальный кандидат.
Ага, ясно. Тихая, мирная, спокойная уборщица будет расследовать, но не провоцировать детишек нажаловаться родителям. Ну что сказать, в какой-то степени расчет оправдался.
Правда, в глазах покойной Мымры это такое себе оправдание, и Урлах-Тор сейчас выглядит так, будто вот-вот сквозь землю провалится.
Что, наверно, было бы даже неплохо, потому что пять минут Галка орет будто ее режут. Или, скорее, повторно спихивают с донжона! Там и про то, что ректор всегда любил свою поганую Академию больше жены, и про то, какое он в целом ничтожество, и даже про такие обиды, которые, как правило, из спальни не выносят.
Мы с Мэем, Зургом, Аллет и следователями терпеливо выслушаем этот концерт. Не знаю, как остальные, но я в какой-то момент ловлю себя на мысли, что слегка завидую Лизель.
Не потому, что она убила Мымру, а потому, что она одна может позволить себе закатить глаза и обозвать Галку «истеричной идиоткой».
В самом деле, не будь Деверо такой мерзкой, я бы первая просила следствие помиловать ее! Выдав орден «за избавление Академии от Галгалеи»!
— Ну все, дело раскрыто? Теперь-то можно развоплотить флуктуацию? — спрашивает Мэй как самый нетерпеливый. — Ее же теперь ничего не держит?
— Ха! Развоплотить? Жалкий гном! — задирает призрачный нос Мымра. — Да я сейчас сама уйду, ты даже свой шар достать не успеешь! Прощайте, неудачники!
И Мымра начинает медленно и пафосно растворятся. Бросаю взгляд на экзорциста, Мэй пожимает плечами: мол, не больно-то
Ну, конечно. Маг врет как дышит. Я-то знаю, что еще как хотелось!
— Прощай, Галгалеюшка, — бормочет ректор, утирая скупую слезу. — Надеюсь, в следующей жизни…
— Ну уж нет! — перебивает почти исчезнувшая Галка. — В следующей жизни я найду себе кого-нибудь не такого жал…
С этими словами призрак растворяется в воздухе.
Бедолага Урлах-Тор выглядит как оплеванный.
Сдается мне, он уже не будет настаивать на том, чтобы Мымру похоронили на территории Академии!
Эпилог
Прошло несколько месяцев, и вот, в начале весны, мы снова на похоронах Галгалеи. В этот раз они проходят на городском кладбище Ионеля — зеленом и уютном. Нам — ну, не нам, Галке! — выделили могилку в самом начале кладбища, с расчетом на то, что на церемонию прощания придут преподаватели и студенты. А не прийти они не посмеют — ректор строго сказал, что все должны почтить память Галгалеи и проводить ее в последний путь.
В смысле, повторно проводить.
В качестве гарантии, что Мымра не оживет снова, Зург специально пригласил Мэя. Тот клялся, что это так не работает, и вызвать к жизни уже упокоенного, отправившегося на тот свет, призрака, не получится. Единственное, что можно, это сделать из Галки зомби. Мало ли, вдруг из черных магов решит пошутить.
«Ты сможешь упокоить зомби?» — спросил не слишком вдохновленный подобной перспективой Камнегрыз.
«Разумеется», — легкомысленно отмахнулся Мэйлин. — «Да это почти любой маг может, специалиста звать не нужно. Например, прекрасно помогает огонь: пару шаров в гроб… ладно, ладно! Я не буду поджигать гроб флуктуации, руками упокою, если понадобится».
Комендант немного успокоился, но потом отвел меня в сторону и попросил присмотреть за Мэйлином, чтобы чего не вышло. Ага, как же! При всем особом отношении Мэя ко мне, призвать его к порядку получается только рыданиями (ну, или если он решает, что я могу расстроиться). А плакать на долгожданных похоронах Мымры я точно не собираюсь.
Надо сказать, мы с Мэем вместе, и он до сих пор немного повернут на истинности. Временами у него начинается вот это его любимое «Марина, если однажды за тобой придет истинный, я не буду становиться между вами и уступлю», но с каждым разом все реже и реже. К счастью, ему еще Федор Иванович на эту тему мозги вставляет на правах лучшего друга.
Тем временем возле кладбищенских ворот, там, где установлена кафедра для ректора, постепенно начинают собираться желающие почтить память Галгалеи. Приходит Урлах-Тор в сопровождении Аллет — фэйри огня держится за локоть ректора и выглядит, мягко говоря, не слишком расстроенной — небольшими группками собираются преподаватели и студенты.
Зург Камнегрыз недовольно смотрит по сторонам и вполголоса перебирает, что мы с ним сделали за несколько дней подготовки:
— Так… насчет места под могилу договорились…… экзорциста позвали… пригласили местные власти… утвердили меню… оформили столовую в траур и распорядились насчет поминального обеда… переоформили документы…