Свидетель
Шрифт:
Векс решительно запер дверь на засов и чисто машинально провел рукой по стене. Неожиданно там обнаружился выключатель. Свет от единственной лампочки был тусклым и неровным, но все-таки это был свет. И только тогда он увидел, что стоит в луже загустевшей крови. Этого еще не хватало!
Интуиция подсказывала: про труп надо молчать. Пусть разбираются без него. Он тут чужак, а значит — первый кандидат на виселицу. Хорошо что тут были не только его следы: убийцы (или убийца?) истоптали весь пол. И, тем не менее, лишних следов он оставлять был не намерен.
Перед
— Ну, будем знакомы, Захар Петрович по фамилии Мазаев. Ты уж прости, но я похозяйничаю тут у тебя чуток.
В сторожке было холодно. Хорошо бы закрыть вторую дверь, из «предбанника», да подтопить немножко. Сделать это, не передвинув покойника, было невозможно: смерть застигла его на пороге, так что, ноги Мазаева находились как раз в этом самом «предбаннике». По-хорошему, надо бы его вытащить из комнаты. Нет, покойников Векс давно уже не боялся, повидал на своем веку. И все-таки перспектива провести несколько часов в компании зверски убиенного его не радовала.
На вид они с убитым были ровесниками, но покойник оказался и выше, и крупнее, поэтому Векс не сразу смог сдвинуть его с места. А когда труп поддался, вдруг опомнился: что же он делает-то?? Вот дурак. Нет уж, пусть все останется так, как и было. Кажется, это называется «следы преступления»? Впрочем, неважно. Главное, трогать труп нельзя: все равно когда-никогда, а убиенного обнаружат, будет следствие, и лишние вопросы там не нужны. Векс еще раз взглянул на Мазая: да, здоров. Это же надо постараться — такого завалить…
Прежде, чем затопить печурку, Векс тщательно обтер подошвы хозяйским полотенцем. Ничего, потом выкинет. В снег закопает.
Наконец-то можно оглядеться. Хотя, что тут смотреть? Стол, пара табуреток, топчан да кровать за занавеской. Ведро с водой… Векс взял со стола жестяную кружку, разбил сверху лед, зачерпнул воду и с удовольствием отхлебнул пару глотков. Зубы заломило.
На столе — пара грязных тарелок и еще одна кружка. Что же получается, перед смертью дедушка Мазай был не один? Может, это его особо благодарный заяц прихлопнул? А что? Векса бы это ничуть не удивило…
Тут же — старый, видавший виды дисковый телефон. Раскопали же где-то такой раритет! И — как же без этого — выцветшая от времени фотография в самодельной рамке: женское лицо, молодое, счастливое, смеющееся. Сколько Векс за эти годы видел таких… Все, что осталось от любимых, детей, родителей. Сердце сжалось: а вот ему и такого счастья не выпало, не было тогда у него с собой фотографии молодой жены, не оказалось…
Рядом с входной дверью — еще одна, не такая массивная. Векс толкнул ее…
— Да ты тут, брат, не голодал!
За дверью оказалась кладовка. Даже кладовочка — помещение метр на метр, но зато сколько было тут всякой снеди! Несколько кусков сала, вяленое мясо, пузатые тыквы и…
— Картошка?! Да, Захар Петрович, если б не дела, я бы с удовольствием пожил
Векс срезал с веревки кусок сала, набрал немного мяса. Чайник на плите тихонько засвистел, словно напоминая: не пора ли отужинать? Под ложечкой засосало: определенно пора.
От резкого звонка Векс проснулся, а, открыв глаза, не сразу сообразил, где находится. Телефон… Откуда у них телефон?
«Господи, и сколько же времени я проспал? Печка, вон, погасла давно… Опять холодно. И этот звонок. Что делать? Ответить?»
Он поднял трубку, медленно поднес к уху… Сквозь шум и треск, с того конца провода донесся слабый, едва различимый сквозь помехи, голос:
— Алло, алло, Мазай! Ты что, уснул там? Ответь!
Хриплым от волнения голосом, Векс произнес:
— Вздремнул. А время сейчас сколько?
— Как сколько? Час доходит! Контрольный звонок, как обычно. Как там, на улице?
— Пуржит… Связь плохая, не слышу вас, — и положил трубку.
Час доходит… А все этот самогон!
Канистру он обнаружил случайно. Вернее, увидел-то сразу, но вот заглянул только из любопытства. И был несказанно удивлен.
— Захар Петрович, ты, случаем, не местный король? И спотыкач тебе тут, и картошечка… Огурчиков только солененьких не хватает да капустки квашеной… И за что же такое тебя убили-то? Явно не из-за этих редких вкусностей… Да, а ты, Кирюша, попал. Как кур в ощип!
Самогон оказался отменным: пился легко и вырубил напрочь на целых шесть часов… За это время Векса сто раз могли тепленьким повязать. И тогда: прощай жизнь молодая! Законы военного времени — поди доказывай, что не верблюд.
Собрался он споро. Внимательно оглядел напоследок сторожку — не оставил ли каких следов? Ничего. И даже вода в ведре вновь покрылась тонкой корочкой льда.
— Ну, прощай, Захар Петрович, не поминай меня лихом!
Дверь за собой он тщательно прикрыл…
Непогода постепенно отступала, и до входа в метро Векс добрался без приключений. Туннели одновременно манили и пугали его. Совсем некстати вспомнились байки про разные ужасы: призрачных рыцарей, скачущих по туннелям (встретить такого — верная смерть), огромных, прожорливых крыс… Векс собрался с духом, отбросил страхи и сделал-таки первый шаг…
На улице была кромешная тьма — ночь все-таки, но что та темнота по сравнению с темнотой туннельной? Те, кто жил под землей, уже давно привыкли к ней, научились не замечать, как она душит, как выдавливает из тебя все человеческое, превращая в животное, от ужаса потерявшее рассудок. Вот и Векс с трудом сдерживал себя, чтоб не бросить все и не побежать обратно. Но фонарик («динамка», шикарная штука) жужжал мерно, успокаивающе, других звуков не было слышно, и Кирилл постепенно взял себя в руки. Все идет по плану. Все хорошо. Самое главное — уйти подальше от сторожки, чтоб уже никто и никогда не связал его появление в метро и это загадочное убийство…