Свидетельница
Шрифт:
Дяди переглянулись, поднялись и двинулись к выходу.
– Я устрою вам встречу с мамой, если вы на этом настаиваете, – угрюмо пообещал начальник ГИБДД.
Это прозвучало как «я устрою вам сладкую жизнь».
– Хорошо, – спокойно отозвалась Лена. – Буду ждать вашего звонка.
Дяди ушли, в зале повисла неловкость. Я хотела выйти, чтобы оставить Лену с Женей наедине, но она меня остановила. Я углубилась в журналы.
– Лен, ты прости меня, – заговорил Женя. – Из-за меня у тебя лишние проблемы.
– Это ты меня прости, Женя, – ответила Лена. – Это у тебя из-за нас проблемы.
Женя
– Ну, мы пойдем?
– Ага. Всего доброго, – кивнула Лена.
– И вам.
Женя взял куртки – свою и сына, и они вышли. Лена подошла к столу и села. Положила голову на руки. У нее было усталое лицо.
– Ты его совсем не любишь? – спросила я.
– Я сейчас, Свет, не способна на любовь. Я всех ненавижу.
– Но… разве тебе его не жалко?
– А меня кому-нибудь жалко? – Лена тяжело вздохнула. – Хоть кто-нибудь пришел бы и сказал: «Лена, не думай ни о чем. Я сам за тебя все решу».
– Отец Кирюши был таким.
– Слава? – удивилась Лена. – С чего ты взяла?
– Помню.
– Мама считала иначе.
– А ты?
– Что теперь об этом? Разбитую чашку не склеишь…
– Ты к Кирюше сегодня пойдешь?
– Была уже.
– Как он?
– Нормально. С Лешей этим не разлей вода. Ты же Кирюшу знаешь – обнимает этого Лешу, как родного. Смотреть тошно.
– А тот?
– Тот, как меня увидит, глаза прячет. Боится. Знаешь, я понять хочу, что он чувствует? Неужели только страх за себя и ничего больше? Неужели – ничего?
Глава 4
На встречу с Лешиной мамой Лена отправилась без меня. На этой встрече присутствовали лишь трое – Лена, мама Леши и Дядя. Дядя – начальник ГИБДД. Мама второго мальчика на встречу не явилась.
– Им все равно, что будет с их ребенком, – ответила хозяйка на вопрос Лены.
Мама Леши оказалась дамой ухоженной и значительной. И квартира у нее была ничего – с евроремонтом и мягкой мебелью. Но вид мама приняла скорбный, соответствующий ситуации. Кругом – за стеклом горки с посудой, на журнальном столике, на стене – висели и стояли Лешины детские портреты. Милое детское личико. Добрый, улыбчивый мальчик.
Лена заколебалась. Ей стало жаль и эту ухоженную, но, в сущности, несчастную женщину, воспитавшую бездушного сына. И этого мальчика с фотографий, не подозревающего, что его ждет.
Дядя утопал в своем кресле и исподлобья наблюдал за гостьей. Лена не успела опуститься на предложенный стул, как Дядя огорошил ее:
– Ваша сумма.
Лена опешила от его наглости, и в ней тотчас проснулось противостояние.
– Какая еще сумма? Мы с вами разве на базаре?
Она прошла через комнату и села подальше от Дяди, у окна.
Мама подошла к ней и села поблизости. Они сидели рядом – две мамы. А Дядя оказался далеко и, утопая в своем кресле, был внизу. Ломал композицию и выглядел смешным. По крайней мере Лене так казалось.
– Вы поймите нас правильно, – заговорила Лешина мама, не теряя своего скорбного вида. – Предлагая деньги в обмен на ваше заявление, мы хотим вам помочь… Поймите, вы болеете душой за своего сына, а я – за своего. Да, я убита его поступком, я раздавлена. Но что я
Тут Дядя подскочил как мячик:
– А кто виноват, что он без отца растет? Я говорил тебе в свое время, что этим кончится! Только ты меня не слушала. Отомстить ему хотела!
Зимин побагровел, глаза налились кровью – вся сдерживаемая злость просилась наружу.
– Теперь слюни и сопли льешь! Договаривайся вот теперь! – Он потряс ладонью в сторону Лены. – Вот, унижайся!
Сказал и выкатился в другую комнату.
– Отец Леши сейчас сидит, – сказала женщина и закурила. – Но я тут ни при чем, сам добился. Пьяный он идиот. Сыну двенадцать лет было, когда это случилось. Мальчик тогда был такой нежный, податливый… Как воск – что вылепишь, то и будет. А лепить-то некому. Я взвалила на себя фирму мужа, пропадала на работе. Это теперь они забегали, всполошились, братья мужа. А где они были все эти годы? Только деньги Лешке совали, вроде как помощь. А что для мальчика дармовые деньги? Вред один…
Если бы Зимина повела себя иначе, если бы в ее тоне засквозили наглость и превосходство, Лена бы развернулась и ушла. Но женщина вызывала сочувствие. Ее рука с сигаретой нервно дрожала.
– Вы подумайте, что с ним в колонии-то будет! Сломают его там! Елена Павловна, милая, пожалейте вы нас!
И мать Леши заплакала в голос, как на похоронах.
Лена с минуту сидела без движения. А потом заговорила:
– Я вам тоже могу слезную историю поведать про своего ребенка. Как мы все детство по больницам… Он умирает в реанимации, а я в больничном туалете закрылась, на колени бухнулась и просила Бога не забирать моего сыночка. И Кирюша выжил. Но уже не мог развиваться, как другие дети, отставал в развитии. Стал инвалидом. Но знаете, он никогда не ударит ребенка на улице. Он и котенка не ударит, не то что… Хотя он тоже рос без отца.
– Простите нас, – после паузы попросила Зимина. – Ради Бога, простите.
Лена почувствовала усталость и пустоту. Ничего не клокотало внутри.
Дядя осторожно вкатился в комнату.
– Хорошо. Я заберу заявление. Но честно говоря, сомневаюсь, что вашему сыну это пойдет на пользу.
– Он осознал, – поспешила уверить мама. – Он раскаивается! Они ведь там, в больнице, подружились с вашим мальчиком…
Мама Леши очень старалась. Она попыталась тронуть сердце гостьи тем фактом, что так сильно раздражал. «Они ведь там подружились…»
Лена поднялась. Тут вклинился Дядя:
– Адвокат предлагает передачу суммы произвести в его присутствии. Чтобы все официально.
– Да идите вы со своими деньгами! – не выдержала Лена.
Дядя закрыл рот.
– Не отказывайтесь, – попросила Зимина. – Вы на эти средства сможете купить путевку в санаторий. Полечите ребенка… Поймите, мы искренне сожалеем и хотим помочь…
Когда Лена в деталях передавала мне эту встречу, слова Лешиной мамы о воске больше всего поразили меня. Я решила привести их на своей встрече с мамашами, к которой уже начала готовиться. Я должна их всех увидеть. Каждую. И в среду на педсовете поделилась планами, и их одобрили. Анжела даже вызвалась помочь в организации.