Свинцовый бриз
Шрифт:
Жил Ставридис в небольшом доме из красного кирпича. Синий железный забор, такого же цвета недавно покрашенные ставни, новый шифер на крыше, гараж за домом с подъездом к нему. И забор недавно покрашен, и двери, крыльцо плиткой выложено. Собака возле будки – не гавкает, но рычит грозно. Дворняга с помесью овчарки, взгляд не злой, но настороженный и умный. Такая собака на гостей своего хозяина так просто не набросится. Вряд ли она гавкнула на Оксану, когда Ставридис ее приводил. Не так уж и давно это было, и месяца не прошло.
Калитка запиралась на врезной замок, открыть ее Игнат не смог.
– Ставрида один живет, – сказал Чабанов. – С матерью жил, так она в Кабардинку переехала, сестра у нее там, отец им дом на двоих отписал.
– Твой брат хорошо его знает?
– Ну как хорошо? Ставрида денег у него занял, отдавать не хотел. Ну, Валера попросил, вместе подъехали, я с ним поговорил. Сразу отдал! – усмехнулся Чабанов. – Через полгода!
– Если это сразу, то как он с другими рассчитывался?
– С кем-то рассчитывался, с кем-то нет. Манера у него такая, брать и не отдавать.
– Плохая манера. Даже болезнь, от которой умирают.
– Может, кинул кого-то крутого.
– Очень может быть.
Открылась калитка со двора соседнего дома, вышла пожилая женщина в красном байковом халате и белом платочке.
– А Миши сейчас дома нет! – сказала она, вытирая тряпкой заскорузлые от огородных работ руки.
Черноморской улицу назвали, видимо, для того, чтобы создать курортное настроение у отдыхающих, которые вынуждены были селиться здесь за неимением лучших вариантов. Чуть ли не самая дальняя от моря улица в поселке.
– А когда был?
– Когда был? – задумалась женщина. Голосок у нее звонкий, как у ребенка. И в улыбке что-то наивно-детское.
– Когда вы его видели в последний раз?
– Почему в последний раз? Что-то случилось?
– А вы не слышали, как сегодня ночью стреляли?
– Стреляли?
– Или утром.
– И утром не слышала.
– Ни утром, ни вечером?
– Вечером видела Мишу, – кивнула женщина, подслеповато разглядывая погоны на плечах Игната.
– Где видели?
– Он куда-то выходил.
– Куда-то?
– В поселок. Оделся модно, как обычно…
– Как обычно?
– Ну, если девушек гулять, – стыдливо улыбнулась женщина.
– Девушек домой водит?
– Дело молодое! – еще больше засмущалась соседка.
– Дело-то молодое, а девушка вчера была?
– Была. Приводил девушку. Хорошенькую, беленькую. В доме сховались.
– Может, еще кто-то с ними был?
– Не видела я никого. И не слышала… Как смеялась эта блондиночка, слышала.
– Когда смеялась?
– Ну, они уже обратно шли.
– Когда обратно шли? В какое время?
– После двенадцати… Жарко было, я окно открыла, так бы не услышала. Она так негромко смеялась. Нежно.
– Ночью, после двенадцати?
– Ночью. Я телевизор смотрела, что творится, что творится! Что будет?.. После двенадцати спать легла. Корвалолу напилась и легла. Слышу смех… Чрезвычайное положение, а им и горя нет!.. Ой, а вы не за этим пришли? – спохватилась женщина.
– Стреляли у вас на улице, мы за этим пришли.
– Кто стрелял?
– Вот мы и пытаемся это выяснить.
– Миша стрелял?
– Не слышали ничего?
– Нет!
– Миша с блондиночкой ушел, больше не возвращался?
– Возвращался.
– Вы слышали?
– Должен был возвратиться. Он всегда в таких случаях возвращается. Познакомится с девушкой, с женщиной, послушает с ней музыку, а потом домой ведет. Ну как домой, на базу отдыха, в частный сектор… Он ведь только с курортницами знакомится.
Игнат слегка скривил губы, вспомнив Оксану. Ставридис и с ней слушал музыку, а потом домой проводил.
– Проводит курортницу и домой?
– И домой.
– Вчера вы слышали, как он возвращался?
– Не слышала… Голоса какие-то слышала. А чтобы калитка хлопнула, не слышала. У него калитка громко хлопает, он резиной ее подбил, а все равно слышно…
– Какие голоса?
– Мужской голос. «Стой» крикнул.
– Крикнул?
– Не так чтобы громко. Приглушенно так крикнул, как будто за горло его кто-то держал.
– Кто-то крикнул? Или Миша?
– Да нет, не Миша. Голос Миши я бы узнала.
– Даже если бы его за горло держали?
– Даже если бы за горло держали, – кивнула женщина.
– Может, еще бы кого-то узнали?
– Может, и еще бы кого-то узнала. А этого не узнала!
– Незнакомый голос?
– Незнакомый.
– Но мужской?
– Мужской. Грубый такой.
– И кому «стой» крикнули?
– Не знаю.
– Мише?
– Может, и Мише. Он как раз вернуться должен был.
– А его возле дома караулили?
– Кто караулил?
– Так кто-то же крикнул.
– Ну да, кто-то крикнул. А потом побежал. Камни под ногами зашуршали. Гравийка у нас здесь, – сказала женщина и провела ногой под собой.
От дома к дому действительно вилась дорожка, щедро отсыпанная гравием.
– Хотите сказать, что человек, который крикнул, здесь стоял?
Игнат смотрел на пышный куст сирени, за которым ночью мог стоять убийца. Крона шелковицы над кустом закрывала уличный фонарь – отличное место, чтобы не привлекать к себе внимание.
– Значит, здесь и стоял.