Шрифт:
Холодный осенний ветер пронизывал всё тело, даже пальто и большой вязаный шарф не защищали от него. Мелкий дождь брызгами бил в лицо. Хотелось укутать шарфом всю голову, чтобы защититься от противных капель, но тогда не будет видно дороги.
Гермиона в очередной раз пожалела, что не надела шапку, — и без того пышные волосы от сырости превратились в нечто вьющееся, жёсткое, обрамляющее лицо не хуже гривы льва. «Почти как символ факультета», — подумала про себя Гермиона, увидев свое отражение в одной из витрин магазина.
Пройтись пешком несколько кварталов от дома родителей
Войдя в квартиру, первым делом она достала палочку и применила высушивающее заклинание к мокрой одежде, к своим волосам, к обуви. Как же всё-таки хорошо быть волшебницей.
Через пару минут Гермиона сидела на диване в гостиной с чашкой горячего ароматного чая и книгой. Тепло от чая с каждым глотком разливалось по телу, согревая её и заставляя забыть о непогоде за окном.
В квартире плохо работало отопление, и Гермиона ещё раз возблагодарила судьбу за магию, накладывая согревающие чары.
Чтобы лучше сохранить тепло и быстрее согреться, она накинула свитер Рона. Из-за его большого размера ей пришлось закатать рукава, но зато в него можно было укутаться целиком, словно сидишь в объятиях любимого человека.
Этот свитер Рон приобрел в одном маггловском магазине на свои первые заработанные деньги. Ему понравилась застёжка-молния — так удобно застёгивать под самое горло, когда прохладно, или можно расстегнуть до середины и ниже, если необходимо. Гермиона же не видела в нём ничего особенного, свитер как свитер: чёрный с оранжевыми полосками на рукавах. Рон надевал его всегда, когда они выходили в маггловский мир: в гости к её родителям, в кино, в кафе, на прогулку в парк. Со временем свитер растянулся в рукавах, приобрел неприятный блеск на манжетах, слегка потерял форму и был вынужден теперь служить исключительно для домашней носки, но не перестал быть одним из любимых предметов гардероба Рона.
Когда они только съехались, Гермиона часто выражала недовольство этим свитером и не раз просила выбросить его. Но в первый же одинокий холодный осенний день на новой квартире Гермиона, укутавшись в него, согревалась и вдыхала такой знакомый и родной запах Рона.
В тот день Рон застал её спящей в его свитере на диване в гостиной и позднее часто напоминал ей этот факт, когда она в очередной раз просила его избавиться от «этой ужасной старой вещи». С тех пор Гермиона стала осторожнее, когда надевала свитер, и аккурат перед приходом Рона она клала его обратно в шкаф ровно на то место и ровно так же, как он лежал до этого.
Сегодняшний день не стал исключением, Гермиона, вдоволь начитавшись и согревшись, отправилась спать одна — с дежурства Рон должен был вернуться только после полуночи. И как бы ей ни хотелось остаться в этом тёплом, таком мягком и удобном свитере, одно лишь прикосновение к которому напоминало
В середине ночи сквозь сон Гермиона почувствовала, как родные руки обнимают её, прижимая ближе, губы целуют её в плечо и шею, вызывая мурашки по телу. Гермиона, улыбаясь, проснулась и повернулась лицом к Рону, она поцеловала его и прижалась ещё плотнее.
— М-м-м, — прошептала Гермиона, — от тебя пахнет моим шампунем. Яблоки с корицей.
— Раз уж ты надеваешь мой свитер, — Рон поцеловал её в щёку, — я решил, что могу воспользоваться твоим шампунем, — тут он поцеловал Гермиону в нос.
Недоумение на лице Гермионы заставило Рона рассмеяться: её вытянувшееся лицо, казалось, сначала задавало вопрос: «откуда ты знаешь?», а затем за долю секунды выражение лица изменилось, и теперь по-детски большие и наивные глаза говорили: «это не я, я не брала твой свитер».
Рон перевернул Гермиону на спину, а сам расположился сверху, опираясь на руки по обе стороны от неё. Он слегка прикусил кожу на её шее и стал проделывать дорожку поцелуев к её ушку. Рон потянул её за мочку уха, его горячее дыхание обжигало, а потом низким шёпотом, от которого у Гермионы всегда подкашивались ноги, произнёс:
— Я никогда не закатываю рукава у свитера.
Гермиона простонала то ли от удовольствия, то ли от разоблачения, а Рон продолжил целовать её шею, опускаясь ниже к груди. Она, закрыв глаза, выгнулась навстречу его ласкам.
— Тебе, кажется, не нравился мой свитер?
Отодвинув ниже кружевную ткань, Рон поцеловал грудь Гермионы, а потом вобрал сосок в рот.
— Да-а-а, — протянула Гермиона.
Согнув левую руку в локте, Рон опёрся на предплечье, а правой провёл по бедру Гермионы, задирая ночную рубашку вверх — отсутствие белья было приятной неожиданностью.
Он покружил пальцами вокруг её складочек, слегка касаясь их, Гермиона развела ноги шире.
— Может, ты перестанешь жаловаться на мой свитер? — подымая руку вверх по животу, произнёс Рон.
— А-а-ах, не-е-ет, — разочарованно выдохнула Гермиона.
— Нет? — удивлённо повторил Рон. — А если так?
Рон вернул руку вниз и, раздвинув складочки, вошёл сразу двумя пальцами в неё, а большим пальцем закружил вокруг клитора. Гермиона только сильнее выгнулась и стала сама насаживаться на его пальцы.
— Да-а-а, — протянула Гермиона.
Чувствуя, как тело Гермионы начинает дрожать, Рон сел между её ног, шире разводя их в стороны, и одним резким толчком вошёл в неё. Наблюдая за тем, как волосы Гермионы разметались по подушке, глаза горели огнём, а стон то и дело срывался с её губ, Рон сильнее прижался к Гермионе, цепляясь в её плечи, он чувствовал, как оргазм подступает горячей волной. Рон перевернулся на спину, увлекая её за собой. Он крепко впился руками в её бёдра, а Гермиона извивалась так, что каждый толчок приносил ей всё большее удовольствие. Они стали двигаться быстрее, и вскоре оргазм накрыл обоих яркой вспышкой, разбивая их на миллионы осколков и в тоже время соединяя в одно целое.