Свиток дракона
Шрифт:
Акитада восхищался этим человеком и его умением радоваться самым скромным дарам, преподносимым жизнью. Он испытывал неловкость, беспокоился, не догадался ли Хигэкуро, что было между ним и его дочерью.
— Вот и Крыса тут как тут, — рассмеялся хозяин. — Он у нас большой мастер травить страшные байки, когда подвыпьет. Уже битый час его спаиваем.
— Эй, Крыса! — окликнул Тора старикашку. — Как же это ты скрывал такие таланты. И где новая одежда, за которую я заплатил?
Старик поперхнулся вином и зашелся в приступе кашля.
— Ну ладно, ладно! Я люблю слушать байки, — сказал Тора, заботливо хлопая его по спине.
Крыса
— Никогда не насмехайся над духами! — хрипло изрек он.
Акитада не удержался от смеха, чувствуя себя необъяснимо счастливым.
— За это не переживай, старик, — успокоил он. — Тора у нас перед духами просто трепещет.
— Вот любопытная вещь, — заметил Хигэкуро. — Чем суевернее человек, тем больше ею тянет слушать про нечто подобное.
— Аяко рассказала вам, что мы видели в монастыре? — тихонько спросил Акитада.
— Да, — помрачнел Хигэкуро. — И это, как я понимаю, никакие не духи. Вы доложили губернатору?
— Пока нет. Он уехал из города.
Аяко спустилась с чердака. Она переоделась в коричневое кимоно и подвязалась узорчатым коричнево-белым поясом. Ее распущенные волосы, пусть и не такие длинные, как у знатных дам — всего лишь до пояса, — были густые, блестящие и чуть завивались колечками на концах. Акитада любовался ею, пока она накрывала на стол; из глубокой задумчивости его вывела случайно выхваченная из общего разговора фраза.
Он изумленно уставился на Крысу.
— Ты видел духов в доме Татибаны? Когда? Давай-ка рассказывай! — Голос его прервался от волнения.
Столь суровый и властный тон напугал Крысу, и тот весь съежился.
— Нет, не в доме, ваша честь. Упаси Бог, не в доме! Крыса никогда не сунется, куда ему не положено. Просто на дорожке. Я рылся там в мусоре.
— Боже мой! — воскликнул Акитада. — Неужто есть люди, вынужденные питаться тухлятиной и отбросами, которые богач не скормит даже собакам?
— Я никогда не питаюсь тухлятиной! — обиделся Крыса. — Просто богачи выбрасывают много добра. Вот, к примеру, в прошлом месяце на задворках у рисового торговца я откопал на помойной куче целого леща да еще полную горсть аваби [6] набрал.
— Ну а что там насчет дома Татибаны? — мягко напомнил Акитада.
— Да не успел я ничего толком разглядеть. — Крыса хрипло вздохнул и перешел на шепот: — Дзикоку-тэн поразил меня своим мечом!
— Дзикоку-тэн? Страж-повелитель Востока? [7]
6
Аваби — морское ушко, съедобный моллюск.
7
Дзикоку-тэн — один из четырех богов хранителей сторон света.
— Он самый. Это просто чудо, что я остался жив и сижу тут перед вами, — мрачно кивнул Крыса и для пущей убедительности хрипло задышал. — Он забрал к себе душу старого губернатора.
— Ты это всерьез? — Потрясенный Тора уставился на старика. — И он тебя видел?
Крыса поскреб затылок.
— «Видел» — не то слово. Я столкнулся с ним возле задней калитки. Вместо глаз у него, как и полагается, были горящие угли, ион поразил меня своим мечом… Прямо сюда… Ну, из меня, конечно, дух вон. Очнулся я, полузамерзший,
Акитада вскочил и, подбежав к Крысе, крепко схватил его за руку, опрокинув чашку.
— А ну тихо! — рявкнул он. — Когда это было?
Старик заверещал то ли от боли, то ли от страха, и рука Аяко легла на плечо Акитады.
— Вы же напугали его, — проговорила девушка.
Акитада разжал пальцы, и Крыса, метнув на него укоризненный взгляд, потер запястье.
— Сплю я, знаете ли, в старой часовенке, что за владениями Татибаны, Потому как там спокойно. И вот позапрошлой ночью что-то меня разбудило, я и выбрался на дорожку помочиться. Снег прямо-таки валил, да только меня все равно потянуло к мусорному бочонку, что у них за калиткой. Брюхо подвело, вот я и пошел поискать чего-нибудь съестного. И тут заметил этот скачущий огонек. — Крыса передернулся, а Тора даже, дыхание затаил. — И вдруг что-то затрещало да зашипело, будто огонь. Только дыма не было.
— Ну давай же, продолжай! — подгонял Тора, тараща глаза.
— Пристроился я, значит, к калитке, чтобы поглядеть в щелочку, что там происходит, а она возьми да и распахнись. Поначалу-то я увидел одни только сапоги да краешек синего платья, а уж как голову задран, эти огненные глазищи и просверлили меня насквозь. Помню только, что рухнул я на колени, моля Будду о спасении, тогда-то он меня и ударил. До сих пор голова раскалывается от боли и даже кусочка махонького в рот взять не могу. — Крыса глянул в сторону жаровни, шумно потянув носом. — Хотя теперь-то, кажись, полегчало.
Акитада хмуро вернулся на свое место.
— Какая странная история про духа…
Хигэкуро рассмеялся.
— Винцо-то делает свое дело! Посмотрим — может, расскажет нам еще что-нибудь. Аяко! Отоми! Как там похлебка? Готова?
Похлебка получилась превосходная, и Аяко скромненько сидела рядом с Акитадой, подливая ему в чашку вина и подкладывая кусочки повкуснее. Крыса, набив брюхо, дождался, когда женщины соберут посуду, и пустился рассказывать новую историю.
— Вот есть у меня друг, так он своими глазами видел шествие чертей. И представьте, живет пока на свете! — начал он, почесывая живот и рыгая. — А было это в городе, где живет сам император. Дружок мой говорит, что крыши там из чистого золота, а знатные дамы такие красавицы, что можно принять их за фей. Говорит, остался бы там навсегда, если б не демоны.
Тора поежился.
— Вот небось перепугался-то — что твоя мышь в лапах у кошки!
Озорно подмигнув, Хигэкуро шепнул Акитаде:
— Не иначе этот Крысин приятель тоже как следует приложился к крепенькому винцу.
Услышав это, Крыса кивнул.
— Что верно, то верно. Он тогда, как и все, отмечал праздник Хризантем, да только был трезвехонек, когда то самое увидел! В тот вечер потратил он последние медяки и нечем ему было заплатить за ночевку, вот и забрался он в старый заколоченный храм. Положил узелок себе под голову, устроился поудобнее и уснул. Не знал он только, что в таких вот заброшенных храмах злые духи устраивают сборища. Разбудили его пение и смех, ну и решил он, что это народ гуляет. Поднялся посмотреть. — Крыса приумолк, разглядывая пустую чашку, потом, озираясь, прошептал: — Но не люди то гуляли! Совсем даже не люди! — И притих.