Свиток фараона
Шрифт:
Наступила долгая пауза.
— Посмотри на меня, — ответил наконец Хартфилд. — Три двери ведут в гробницу Имхотепа. Первая называется «Ворота мира», вторая — «Ворота желания», а третья — «Ворота безумия». Кто перешагнет этот порог, на того нападают миллионы «теней смерти» — возбудители болезни, которые тысячелетиями размножались в гробнице. И нет никакого шанса избежать встречи с ними. Я был первым, кто почувствовал это на себе. Потом меня шантажировали монахи из Сиди-Салима. Я выдал место, где находится вход в гробницу. Но они не поверили мне и все как один побывали в гробнице. Вскоре в монастыре разыгралась эпидемия безумия. Теперь они разрывают друг друга на части.
— Аллах всемогущий и всемилостивейший! — испуганно воскликнула Халима. — Они не должны найти эту гробницу!
Хартфилд отрешенно уставился в пол и кивнул.
— Вот поэтому я тебе все это и рассказал.
В голове у Халимы проносились жуткие мысли. Она уже видела, как Омар входит в гробницу. Она представляла, как он заходит в первые, вторые, третьи ворота. Издав истошный крик, словно ее саму поразили «тени смерти», молодая женщина бросилась прочь из комнаты, оставив профессора на кровати. Она пробежала через холл гостиницы, распахнула дверь свободного такси и взволнованно крикнула:
— В Саккару! Чем быстрее, тем лучше!
Хассан, от взгляда которого не могло укрыться ни одно событие в гостинице «Мена Хаус», наблюдал за этой сценой издали. Он ничего не мог понять.
— Вы не могли бы ехать быстрее? — торопила шофера Халима.
Хотя водитель и выжимал из старого «форда» последние силы, он вел себя с невозмутимостью погонщика верблюдов.
— Иншаллах, йа саиди, — сказал он, — когда Аллах создавал время, о спешке не могло быть и речи.
Халима уже дважды теряла Омара, в третий раз она бы не перенесла этого. Она просто не могла этого допустить. Омар не должен зайти в эту гробницу! Вдруг Халима поймала себя на мысли, что умоляет Аллаха, чтобы тот предотвратил самое страшное. Неужели Аллах наказывает ее за дерзость, ведь она поклялась аль-Хусейну в верности, а потом бросила его? Она готова была покаяться и нести любое наказание, только бы не платить такую высокую цену. Она не хотела, чтобы Омар стал сумасшедшим.
Автомобиль поднял густое облако пыли, и его было видно издалека. Фон Ностиц подал знак остальным прекратить работы. Где-то на полдороги такси остановилось, Халима выпрыгнула из машины и помчалась по каменистой равнине к трем мужчинам. Теперь они узнали ее.
— Что случилось? — издалека закричал Омар.
— Вы нашли Имхотепа? — взволнованно спросила Халима.
Барон неохотно махнул рукой, что должно было обозначать безрезультатность их поисков. Тогда Халима бросилась на шею Омару. Она покрыла его поцелуями и радостно закричала:
— Так захотел сам Аллах! Все по воле Аллаха!
Сначала никто ничего не понял, и Омар меньше всех. Только когда Халима успокоилась и рассказала о предостережениях Хартфилда, выражение лиц мужчин изменилось. Барон фон Ностиц сразу недоверчиво заметил, не дешевый ли это трюк профессора, чтобы удержать их от дальнейших поисков. Но Нагиб и Омар возразили: человек в подобном состоянии не может выдумать такое. Как бы там ни было, они сразу же согласились отправиться в Гизу и поговорить с профессором.
Перед входом в «Мена Хаус» их встретил микассах. У него был взволнованный вид.
— Карлайл был здесь, — шепнул он Омару.
— Карлайл? — Омар был так удивлен, что не смог вымолвить ни слова.
— Он быстро покинул гостиницу, но еще более странным было то, что я не видел, как он в нее попал. А от меня, как ты знаешь, ничего не скроется. — Калека пожал плечами.
Омар задумался, пытаясь найти объяснение неожиданному появлению Карлайла, и очнулся, когда Нагиб толкнул его и позвал:
— Пойдем!
Они понеслись по широкой каменной лестнице на второй этаж к номеру профессора.
Хартфилд лежал с раскрытыми глазами на постели. Ноги у него были подобраны и выгнуты, словно от судорог. Правая рука, сжатая в кулак, лежала на груди, левая покоилась на краю кровати. Перед кроватью лежала бечевка с двойными узлами на концах, какую используют погонщики верблюдов, чтобы подгонять животных. Хартфилд был мертв. Задушен.
Фон Ностиц и Халима вошли в номер. Никто не проронил ни слова. В душе Омара смешались печаль и злость. У него не было сомнений в том, кто совершил это преступление.
Но все убийцы совершают ошибки. Так было и в этом случае: преступник не обратил внимания на чистильщика обуви у входа в гостиницу.
— Нужно известить полицию, — произнес Омар.
Фон Ностиц кивнул. Омар подошел к кровати и попытался выпрямить руки и ноги профессора. Кулак был так стиснут, что Омару с трудом удалось разжать руку Хартфилда. Казалось, будто он судорожно цеплялся за медальон, который висел у него на шее. Но когда Омар разжал его пальцы, он обнаружил маленький темный четырехугольный осколок. Можно было подумать, что у Хартфилда в момент смерти была только одна мысль — только бы спрятать этот осколок.
Нагиб взял осколок в руки и долго рассматривал. Фон Ностицу сразу стало понятно, о чем сейчас пойдет речь. Он узнал знакомый шрифт, который видел на камне из Рашида. И тут случилось то, чего в этой ситуации никто не ожидал: Нагиб безудержно захохотал. Этот язвительный, нервный смех над телом профессора казался ужасным. Омар, потрясенный бесстыдным хохотом, был готов ударить Нагиба по лицу. Но потом Нагиб сам понял, что странно себя ведет, и смех резко прервался.
— Три слова, — серьезно произнес он, — вот и вся тайна, — невероятно.
Барон вытащил лист с текстом камня из Рашида, перевод которого всегда носил с собой. Он сунул бумагу Нагибу под нос, но тот отодвинул ее в сторону. Он помнил текст наизусть.
— Три слова! — повторил Нагиб и указал на три строчки.
— Последнее предложение на камне Рашида гласит: «Поэтому мы, жрецы Мемфиса, возложили камни, на том месте где заканчиваются блестящие руки Ра во время заката, когда день и ночь поравняются на западном горизонте, чтобы ворота к богу закрытыми навечно остались».