"Свобода" на троих
Шрифт:
Ийзэбичи взглянул на Красотку, та посмотрела на него, и он снова ее озвучил:
— Как же похожа, о мой талантливейший гай! Вылитая гайя Белоснежная, особенна та, что с разинутым ртом.
— Эта? — мужчина ткнул в вышеупомянутую статую. — Да-а-а, мне и самому она нравится. Так и кажется, что вот-вот услышу Белкин крик. А впрочем, что мне мешает?
Он плавно повел рукой, наблюдая, как сливаются воедино пальцы, покрываясь сверкающей коркой кристалла, как удлиняется ладонь, превращаясь в длинное лезвие, в котором отражаются всполохи пламени.
— «Драконий коготь» в действии, — повторил мужчина произнесенную ранее фразу и… одним стремительным движением
Звон рухнувших кусочков мало походил на женский вопль, но кровожадному экспериментатору хватило и этого.
— Жаль… как-то быстро она разрушилась, — проворчал дракон. Он подошел к сидящим неподалеку мирдам и взял один из сосудов. — Но зато как красиво летела!
Красотка насмешливо фыркнула, ее свита благоразумно промолчала. А гай Огненный, вернув своей правой руке прежний вид, откупорил бутыль и сделал несколько больших глотков.
Кровь для таких, как он, была необходимой частью трапезы из-за симбиоза с кристаллом, называемым в Тайлаари «драконьим когтем». Он мог превращать ладонь в невероятно прочный и острый меч, мог становиться несущим разрушения шаром или защитным панцирем, но обычно маскировался под острые, как лезвие, когти, вполне естественно смотревшиеся на руке оборотня.
Шрамы от ран, нанесенных оружием из данного кристалла, не могла стереть никакая магия. И когда кто-то касался этой метки на теле поверженного — он невольно видел яркий образ того, кто ее оставил. «Драконий коготь» покорялся только истинному ящеру-оборотню и то, далеко не каждому. Он давал силу, но портил характер, защищал хозяина, но без кровавой подпитки нагонял на него сонливость и… погружал в многовековую спячку.
— Что ж, — отставив в сторону ополовиненную бутыль, сказал Ийзэбичи. — Продолжу-ка я дальше разминаться. А то за столько лет сна уже и забыл, как обращаться с мечом.
Он снова вернулся к статуям, медленно обошел их, любуясь результатом своего творчества, а потом остановился напротив той, что отличалась от остальных. Эта золотая особа имела фигуру молодой девушки с рыбьей головой.
— Ну, привет, килька! — клыкасто ухмыльнулся сильнейший. — Извини, не знаю, как выглядит твоя моэрская физиономия, так что выбрал оптимальный образ, — сообщил он скульптуре. — Так вот, Ырли… как там тебя по батюшке-матушке? Впрочем, не важно, назову Ырли Белковной! И будешь ты, Белковна, моим новым партнером в тренировке с «когтем дракона», — просветил он безмолвную золотую рыбку и нарастил на правой руке довольно увесистый полупрозрачный шар.
Красотка одобрительно рыкнула, предвкушая развлечение, мирды отступили в тень и исчезли… а огненноволосый мужчина начал свой разрушительный танец в окружении золотых копий гайи Белоснежной.
Тем временем на другой планете в другом зачарованном городе…
На худенькую женщину, сидящую на бортике полуразрушенного фонтана, никто не обращал внимания. Безумным взглядом, всклокоченными волосами и драным платьем, сквозь прорехи которого виднелись острые локти и колени, она уже давно никого не удивляла в Неронге. За долгие века заключения горожане навидались всякого и привыкли ко многому. Здесь каждый знал, что из дома на третьей от восточных ворот улице по ночам доносятся странные звуки, а великий трезвенник-язвенник Ольгер беспробудно пьет уже лет двести с того дня, как его благоверная подалась на работу к хозяйке борделя — Ариландине.
Для Иды, свихнувшейся после смерти ее близнецов, вид блаженной оборванки был самый, что ни на есть, органичный. Ну чем еще заняться полоумной, столетиями шатающейся по выученным наизусть подворотням в поисках давно умерших младенцев? Разве что отсиживаться ночами в трущобах, лакомится найденной на помойках едой, да тупо пялиться на звезды. Вот только на этот раз под тщательно скопированным образом городской дурочки скрывался хитрый и расчетливый гай Многоликий.
Вцепившись костлявыми пальцами в каменный парапет фонтана, он задумчиво покачивал грязными босыми ногами и… пытался оценить обстановку. В городе, где все знали друг друга в лицо, самым разумным было примерить на себя обличье первого встреченного прохожего. И очень хорошо, что на пути гостя попалась эта глупая замарашка, ведь на странности в ее поведении никто не станет обращать внимания. Ну, а сильнейшему за свою долгую и насыщенную жизнь приходилось носить и более неприятные «маски».
Все ради цели… даже ради двух! Во-первых, выяснить, здесь ли сбежавшая моэра. А, во-вторых, убедиться, что пленник по-прежнему в своей тюрьме. Ведь кто знает, к чему могло привести явление малолетней лейры во владения Светлоликого? Пропали же куда-то все стражи-аше-ары… и ни один словоохотливый горожанин, увы, не знает, куда.
Девичьи глаза с ненормально расширенными зрачками безразлично смотрели в одну точку, а ментальные щупы осторожно скользили по скрывающимся под толщей земли граням. Нижний город был готов к встрече гостей… явившихся по приглашению, разумеется. А раз он не закрылся наглухо, не ощерился мощными защитными щитами и не превратился в искрящий боевой магией бункер — значит, хозяин дома. Это радовало и успокаивало. А вот то, что вода в луже, когда-то бывшей фонтаном, реагировала на кулон Ырли, превращенный несколькими заклинаниями в довольно неплохой поисковик — удручало. По всему выходило, что девчонка, как минимум, тут побывала. А вот вышла ли она за пределы зачарованного города или стала козырем Светлоликого в грядущих торгах с Белоснежной — Многоликий не знал. Хотя то, что нижний город открыт для визитеров, наводило на некоторые мысли.
Над башней, украшенной шпилем, на миг зависла едва различимая в темноте радуга. «Женщина», неловко покачнувшись, поднялась с бортика и странной танцующей походкой устремилась ей навстречу. Миссия была выполнена, информация получена, а по ту сторону городской стены уже ждал своего напарника гай Радужный.
Там же под землей…
Тишину каменных лабиринтов, подсвеченных мерилитовыми кристаллами, нарушало лишь мерное шарканье большой метлы.
«Вжик-вжик, — доносилось из-за поворота, — вжик-вш-ш-шик, — по каменным плитам пола, — вжик-бум», — черенком об стену.
Пристроив в угол свой уборочный инструмент, рыжий О зажег на толстых, как сардельки, пальцах магический огонек и, полюбовавшись оранжевым пламенем, поднес ладонь к кучке пожухлых листьев и прочего растительного мусора, который нападал в коридор с подошв нового наместника Неронга — наместника и садовода-зельеварителя в одном лице! Листья вспыхнули, как сухая бумага, и вскоре на их месте осталась лишь горстка свежего пепла. Аккуратно собрав все в небольшое ведерко, круглый, как шар, бородач, засеменил обратно в оранжерею, намереваясь использовать золу в качестве удобрения для своих (какое дивное слово!) плантаций.