Свобода от равенства и братства. Моральный кодекс строителя капитализма
Шрифт:
Интересный момент... Как известно, в СССР после победы социалистической революции везде как блох развелось всяких ревкомов, реввоенсоветов и прочих новообразований. Парторганизации сохранялись на каждом предприятии вплоть до распада коммунистической системы. Они занимались в том числе и тем, что лезли в чужие постели – разбирали конфликты между мужьями и женами, следили за моральным обликом советских человечков. Аналогичные ревкомы есть и в Швеции. Они называются Комитетами по равноправию. Эти паразитные организации следят за тем, чтобы была справедливость, то есть чтобы женщин в руководстве любой организации было не меньше 40 %. И в науке тоже!
Скажем, половой состав профессоров физики, математики и прочих точных наук, в которые женщины практически не идут, все равно должен быть гендерно-корректным. Некого назначить профессором по половой квоте? Ищите! Хоть из-под земли достаньте! Хоть уборщицу ставьте!.. Бороться с этой глупостью попыталась было группа шведских ученых. Они выступили с возмутительным заявлением о том, что в науку нужно брать людей не по половому признаку, а исключительно за знания. Ушибленное на всю голову шведское общество содрогнулось от гнева, и карьера проклятых сексистов было поломана на корню.
Подстегиваемые революционным скипидаром шведские строители светлого мира справедливости придумали программу «социальности и эмоциональной наполненности обучения» техническим дисциплинам. То есть решили так изменить программу технических вузов, чтобы туда шло побольше женщин – предельно облегчить обучение, убрать всякие лишние формулы, понавставлять веселых эмоциональных примеров... Короче, превратить науки в балаган, а преподавателей – в массовиков-затейников.
Шведское фемино-социалистическое государство в своем желании порегулировать экономику добирается уже и до частного бизнеса. Частный бизнес, он ведь чем руководствуется? Прибылью. А это политически некорректно! Бизнес должен служить обществу! «Социальная ответственность бизнеса» – слышали?.. Вот и пусть бизнес руководствуется принципами социальной справедливости и тоже набирает себе работников не за ум и профессиональные качества, а по половому признаку! Чем он хуже науки?
Однако мне кажется, шведы до многого еще не додумались. Подсказываю: есть масса сфер в обществе, которые буквально вопиют о гендерной справедливости и требуют немедленного государственного регулирования. Не знаю, как в Стокгольме, но в Москве по каким-то загадочным причинам сотовой компанией «Мегафон» пользуются всего лишь 30 % женщин, в то время как у МТС половое соотношение абонентов гендерно-корректно в пределах статистической ошибки: 52 % женщин и 48 % мужчин. Возможно, в Швеции тоже есть свой такой «Мегафон». Уж не ущемляет ли эта проклятая сотовая компания интересы женщины? Почему женщины в нее не идут?.. Если аналогичная гендерно-несправедливая сотовая компания в Швеции существует, туда нужно направить гендерных комиссаров и разобраться в ситуации скрытого угнетения женщин.
Или вот, допустим, продукция некоего завода (джипы) покупается, в основном, мужчинами, а продукцию другого (маленькие машинки) приобретают женщины. Разве это справедливо? Разве это не направлено на поддержание в обществе губительных для феминизма гендерных стереотипов? Однозначно направлено и губительно! Почему такой стереотип, что женщина должна довольствоваться маленькой машинкой? А мужчина – большой? К тому же большой джип неэкологичен, об этом тоже не нужно забывать!..
Здесь я прерву генерацию патетических фемино-рассуждений и дам домашнее задание читателю.
Задание простое: поставьте себя на место прогрессивного шведского правительства и разработайте такую систему мер государственного регулирования, при которой:
а) количество машин, покупаемых женщинами у производителя джипов, сравняется с количеством покупателей-мужчин,
б) количество мужчин, покупающих микролитражки, сравняется с числом женщин, покупающих автоклопиков.
Составив и тщательно обдумав свои предложения, пошлите их шведскому правительству.
А пока самые старательные читатели спасают Швецию, мы тем временем покалякаем о делах наших скорбных. Эту планету уже третью сотню лет сотрясают революции – тихие и громкие. Социальные революции изрядно перекашивают мозги общества – происходит резкое и массовое оглупление. Это связано в том числе и с заменой элит, что всегда бывает после революционных встрясок – на политический верх выбрасывает всякую шваль, которая принимается активно рулить обществом. Коммунистическая шваль начинает рулить экономикой, ликвидируя богатых и зажиточных... Феминистическая шваль начинает стирать грань между мужчиной и женщиной, точнее говоря, ущемлять мужчин и подгонять их поведение под женское. Националистическая шваль начинает активно избавляться от врагов нации...
И что любопытно, все революционеры почему-то активно экспериментируют с языком. Французские революционеры времен Великой Французской революции заменили названия месяцев в календаре. Русские большевики тоже ввели в обиход кучу новых слов. О лингвистических экспериментах фемино-революционерок я подробно писал в «Феминизме». А здесь остановлюсь на словесных экзерсисах националистов.
Едва только нация получает независимость, как сразу начинается лингвистическая модернизация, местами переходящая в прямую агрессию. Именно агрессию, то есть наглые действия, направленные вовне, в другие языки – словно бы в отместку за былые «притеснения». Бирма переименовывает себя в Мьянму и требует от всего мира теперь называть ее именно так! Белоруссия переименовывает себя в Беларусь, и белорусские националисты требуют от сопредельных государств и граждан называть себя только так. Алма-Ата желает, чтобы ее писали и называли «Алматы». Киргизия хочет, чтобы россияне называли ее непроизносимым словом «Кыргызстан».
Но дальше всех пошли хлебнувшие одуряющего воздуха свободы наши «жовто-блакитные» братья. Они решили устроить ревизию не только в сопредельном русском, но и в далеком английском языке, слегка подправив его на политкорректно-незалежный манер. Причем если русский язык еще как-то сопротивляется, то украинизация английского языка, уже изрядно поврежденного феминизмом и политкорректностью, началась вполне успешно. Госдеп США пошел навстречу молодой независимой украинской демократии и слегка подправил английский язык – теперь американские чиновники в официальных бумагах должны писать не Kiev, а Kyiv. Так больше похоже на незалежную мову – украинцы произносят Киев как «Кыив» (ср. украинское «пыво»).
Лингвистическая революция в рамках одной отдельно взятой страны, впрочем, прошла не без эксцессов. Несмотря на то что Госдеп США настоял на этой мини-реформе английского языка, не все соотечественники подчинились требованиям политкорректности. Агентство Associated Press вольнодумно заявило, что продолжит писать название украинской столицы по-старому – Kiev.
Но победа над Америкой – еще полпобеды. Главная задача украинских дураков от национализма – научить клятых москалей правильно говорить по-русски. Мы тут у себя в Москве наивно думаем, что норма русского языка – говорить «я поехал на Украину». Но это уже неполиткорректно, ибо оскорбляет великое и незалежное сопредельное государство. В самом деле, пытаются рассуждать они, почему Украина в русском языке является таким подозрительно-досадным исключением? Ведь могут же эти русские нормально говорить: «в Германию», «в Белоруссию», «в Таджикистан», «в Грузию», «в Америку»... И вдруг – «на Украину»! Почему? Не догадываетесь? Унизить хотят! Желают показать этим вот словечком «на», что Украина не является самостоятельным государством, а все еще полагают ее по старинке частью России! Империалисты проклятые!
Хм... Неужели действительно языковый заговор? Но почему тогда русские говорят «в Тамбов»? Неужели хотят подчеркнуть независимость Тамбова от России? И почему русские говорят «на Кубу»? Неужели хотят подчеркнуть, что Куба – часть России?
С другой стороны, Куба – остров. Может быть, поэтому и едут русские «на Кубу»? Так же как «на Сахалин», «на Канары», «на Галапагосы», «на Мадагаскар»?.. Что ж, поищем в этом направлении. Новая Зеландия – тоже не материк. Но русский язык посылает нас «в Новую Зеландию». И «в Японию». Или это происходит из-за того, что в Новой Зеландии и в Японии не один остров, а несколько, и потому язык посылает нас в «обобщенную» страну? А Куба – это всего один остров и потому – «на Кубу», то есть не в страну, а на остров?