Свобода от равенства и братства. Моральный кодекс строителя капитализма

Никонов Александр Петрович

Вы хотите быть богатым и успешно зарабатывающим, или вы хотите быть управляемым другими животными? Тогда вперед!

2. Хорошо, если вы человек верующий. Тогда вы сможете составить и написать на бумажке некоторое количество словосочетаний, которые сочтете «оскорблением веры». Подчеркну: они будут оскорбительны не для вашего бога, разумеется, поскольку бога оскорбить невозможно – ему-то весь этот словесный шелест до фонаря, – а для вас. Мы ведь работаем не с богом, а с вами.

Подумайте, почему при произнесении этих «богохульств»

вы испытываете те эмоции, которые испытываете? Эти эмоции вызваны обидой за бога или страхом перед ним? Если первое, то почему вы решили обидеться вместо бога? Обратите внимание, на какой день (какую неделю) в силу адаптации самые страшные богохульства перестанут влиять на вас, и вы обретете свободу от прежних зажимов. Как вы думаете, бог – мстительный ревнивец или всеблагое существо, которое только обрадуется вашему освобождению от плена иллюзий? Почему вы так думаете?

Глава 13

Волны гасят ветер

На пути многих улучшений нашей жизни стоит религия.

Религия – социальный тормоз. Песок в буксах общественного состава. Кусок животности, застрявший в зубчатке социального механизма с древних времен. К счастью, урбанизированные общества потихоньку теряют к ней интерес. Я уже рассказывал вам про католическую Испанию, отряхивающую прах католичества со своих модных кроссовок. Теперь скажу пару слов о России. Она тоже медленно выздоравливает.

По данным ВЦИОМ, самой низкой популярностью у россиян пользуются религиозные программы телевидения, которые согласно опросу смотрит лишь 1 % населения, в то время как двумя годами ранее ими интересовались 2 %. Люди не любят занудных нравоучений, предпочитая нормальные программы – новости, художественные фильмы (40 %), сериалы (25 %), спортивные программы (20 %), ток-шоу и викторины (19 %). Почти так же плохо, как поповские программы, у зрителей котируются только военно-патриотические (6 %).

Более того, за последние 15 постперестроечных лет вдвое упал конкурс в семинарии! Это означает, что молодежь находит для себя более интересные занятия и уже не мыслит свою жизнь в нудном размахивании кадилом. «А в самих семинариях обостряется проблема с “уклонистами” – теми студентами, что семинарию окончили, но священничества принять не захотели», – с грустью пишет дьякон Кураев.

Доверие простых людей к попам падает. В 2002 году 26 % людей затруднились с ответом на вопрос, доверяют ли они священникам, 23 % сказали, что попы «не вполне заслуживают доверия», а 12 % попам не доверяли совершенно. Раньше, в 1993 году, людей, доверяющих священникам, было на четверть больше, чем в 2002 году.

Хотя чисто формально доля людей верующих в России с 1982 по 2002 годы увеличилась с 30 до 57 %, но произошло это за счет самых отсталых граждан, которые просто не могут жить без стадной идентификации и какой-нибудь идеологемы в голове. Они просто взяли и сменили прежнюю коммунистическую религию на православие. Но насколько плохо они верили в коммунизм, настолько же плохо соблюдают теперь новую веру: 59 % людей, считающих себя верующими, никогда (!) не посещают церковь.

C 1994 года количество людей, которые признают религию «очень важной», начало стремительно падать – с 1994 до 2002 года число признающих важность веры упало с 20 до 8 %. А для 68 % населения религия либо «не слишком важна», либо «совсем не важна».

В общем, по всем привычкам и демографическому поведению Россия стоит ближе к «взрослым» странам, нежели к недоразвитым. Однако выздоровление идет не быстро, поскольку устроенное большевиками экспресс-вхождение в мир индустриализма на горбу сельскохозяйственных рабов, промышленных полурабов (рабочих) и самых откровенных рабов (заключенных), не прошло для нашей страны даром – печать деревни до сих пор лежит на российском обществе... Так же, кстати говоря, как не прошло даром для Японии резкое «всплытие» в Современность после Второй мировой войны, ускоренное штыками американских прогрессоров. Конечно, успехи Японии многократно превышают успехи Совка – только потому, что американцы там не увлекались социализмом. Но поражающий европейцев коллективистский капитализм японцев – это как раз родимое пятно японской деревни, резко вброшенной в город и не успевшей до конца трансформироваться.

Китайцы же, не менее резко всплывшие в урбанизм, до сих пор во многом остаются деревенскими детьми природы. Едучи в своем китайском плацкартном поезде из города в город, они всем вагоном дружно бросают мусор, окурки и объедки прямо на пол. И плюют туда же. Живя в городах и расхаживая по тротуарам, китайцы по-деревенски «бьют соплю о землю» – мощно втянув воздух носом, смачно харкают на тротуар. Причем харкают как мужчины, так и женщины – китайским властям приходится порой директивно отучать их от этой сельской привычки.

Еще один прекрасный образец для демонстрации разницы между отсталой деревенской и прогрессивной городской психологиями – Италия. Одна страна, населена одним народом. Но насколько же сильно отличаются итальянцы промышленно развитого севера от итальянцев отсталого сельскохозяйственного юга!

Милан – нормальный постиндустриальный город офисных трудоголиков. В северной Италии полиция и чиновники не берут взятки, там нет мафии. А вот в Неаполе и вообще в южной Италии все равным счетом наоборот. Мафия, полицейские-взяточники, высокая уличная преступность, высокая безработица. И высокая набожность. Простаки с юга едут на север зарабатывать. А северяне смотрят на них с легким презрением – «понаехали голодранцы».

Но ничего, пара поколений «огорожанивания» – и следов от религиозности и деревенского раздолбайства не остается. Если, конечно, жизнь удалась. Если потомки приехавшего пробились и живут не в гетто. Тогда совершенно неважно, кем были их предки – южными итальянцами, приехавшими работать на Венецианский нефтеперегонный комплекс, ирландскими крестьянами, приплывшими покорять Дикий Запад, или мусульманскими дехканами, два поколения назад попавшими в Стокгольм – их прошлая национальность уже не важна, как совершенно не важно, какого цвета штанишки они носили в детстве: эти люди уже горожане, плавающие в городской среде, как рыба в воде.