Свобода от равенства и братства. Моральный кодекс строителя капитализма
Шрифт:
Нет ни одной научной работы, которая бы со всей статистической неопровержимостью показывала, что порнография влияет на детей отрицательно. Просто нет! А что есть? А есть мнения обывателей и частные мнения некоторых психологов, считающих, что порно в принципе может травмировать неподготовленного ребенка. Но, заметьте, травмирует ребенка не порно, а потрясающее открытие: взрослые, оказывается, делают это! Открытие того, что все взрослые писают и какают, а также едят и дышат, ребенка не травмирует вовсе. Потому что никакого открытия, собственно, и нет – дети об этом знают буквально с пеленок. Если бы информация о сексе была настолько же нетабуирована, как информация о еде, то никакого шока порнография на ребенка и не произвела бы. То есть именно взрослые, скрывая огромный пласт бытия от детей – скрывая его всем укладом нашей жизни! – готовят плацдарм для возможных (но необязательных!) психических травм. Так зачем подвергать наших детей риску отсутствием порнографии на широких прилавках?
...Как-то в маленьком провинциальном испанском городке я зашел в местное «сельпо». И обнаружил на одной полке с детскими игрушками порнографические видеокассеты. То есть натурально: справа на полке стояли игрушки, слева – порнокассеты. И это в католической Испании!.. Вот что я называю здоровым отношением к жизни. Без придуманных диких причуд.
Ларри Флинт выиграл тогда суд. С тех пор прошло более четверти века, и целое поколение детей выросло, видя вокруг себя те самые ужасные сиськи, которые должны были их погубить. То есть случилось то, чего так опасались их родители. Ну и что такого страшного в итоге произошло? Ровным счетом ничего. И теперь дети, привыкшие к сиськам и ставшие, в свою очередь, родителями, воюют за «нравственность» уже на новом уровне – не против сисек, а против писек. И тоже зря. Во-первых, потому что все равно проиграют: в эпоху интернета дети получают порнографию как раз тогда, когда она им становится реально нужна (в пору полового созревания). А во-вторых, ничего нет в зрелище гениталий такого, что могло бы повредить подрастающему поколению. Напротив, это, скорее, полезно, ибо порно – прекрасный обучающий материал.
Один из самых сильных и дорогостоящих психотерапевтов нашей страны – Владимир Кучеренко – как-то поделился следующей историей. Мама привела к нему мальчика пубертатного возраста, у которого начали проявляться некие девиации в половом поведении.
– У вас дома есть гетеросексуальная порнография? Кассеты, журналы? – спросил Кучеренко.
– Да что вы, доктор! Конечно, нет!
– Купите. И спрячьте.
Она купила, спрятала, мальчик, естественно, нашел, потому что спрятать от детей конфеты и порнографию решительно невозможно. И в течение довольно короткого срока все те тревожные отклонения в поведении, которые со страхом наблюдала мама, прошли. Его сексуальность вошла в естественное русло.
Что сказали бы упертые дураки и моралисты в ответ на такой совет врача? Да ничего не сказали бы, а кинули заяву в прокуратуру, вот и все, поскольку действия доктора прямо подпадают под конкретную статью УК, карающую за развращение несовершеннолетних. Точно так же темные деревенские люди когда-то реагировали на городских врачей, приехавших делать им вакцинацию – белый колдун сеет болезни среди народа своими уколами, в то время как всем известно, что спасаться от эпидемии нужно, целуя иконы! Убить колдуна-вредителя!
...В общем, запомнили: попытка прикрыться детьми... По сути, этот прием есть не что иное, как простое шулерство, передергивание. У вас разговор идет о взрослых, а вам вместо взрослых неожиданно подсовывают детей... Уровень аргументации примерно таков: водку взрослым можно пить, а детям водку пить нельзя – значит, водка должна быть запрещена, а ее производители посажены.
На этот крючок еще Пушкина пытались поймать. Его перманентно корили за срамные матерные стихи: мол, а вы сами, Александр Сергеевич, хотели бы, чтобы эти произведения прочла ваша 15-летняя племянница?.. На это умный Пушкин отвечал примерно следующее:
– Существование на свете 15-летних племянниц никак не может послужить основанием для запрета срамных стихов. Потому что эти стихи предназначены не для 15-летних племянниц. А для взрослых людей.
Ай да Пушкин! Ай да сукин сын! Молодец... Нельзя сводить весь мир к детскому саду. Нужно когда-то и взрослеть. А взрослый отличается от ребенка только тем, что ему разрешено больше. И те, кто норовит запретить взрослым то, что нельзя детям, толкает мир к инфантилизму. Мы еще не раз это увидим...
Третий способ аргументации запрета – фантазирование о вреде. То есть если вы хотите обосновать законодательный запрет данного явления, вы должны придумать такую ситуацию, а лучше несколько ситуаций, при которых это явление кому-нибудь как-нибудь навредит. При этом правдоподобность ситуации желательна, но не обязательна, а ее статистическая значимость даже не затрагивается, ибо ее невозможно оценить.
Допустим, вам нужно запретить людям бегать по улицам. Первое, что напрашивается, так это сказать:
– Да вы что, наших людей не знаете? Им только дай, все будут носиться. Старушек начнут сбивать. Старушки же не могут бегать, как молодые. И реакция у них уже не та.
Действительно, не та...
– А повышенная скорость передвижения неминуемо увеличит вероятность столкновений пешеходов. Ну, представьте себе, идет бабушка из магазина. Вы же знаете, какие у пенсионеров пенсии?
Действительно, знаем...
– И вот она несет купленные яйца, например, или молоко в бидоне. А такой вот бегун ее сбивает. Ей даже новые яйца будет не на что купить! И это в лучшем случае, потому что в худшем она может получить перелом шейки бедра, а в таком возрасте – это смерть. Пожалейте людей! Неужели наши старики не заслужили...
Действительно, наши старики заслужили...
Если все сказанное выше вам кажется бредом, натяжкой и прочее, то спешу вас заверить, что подобный прием, при котором придуманные, высосанные из пальца ситуации выдаются за настоящие аргументы, встречается сплошь и рядом! Причем иногда ситуации бывают даже глупее приведенного мною гипотетического примера. Но тем не менее воспринимаются всерьез всеми сторонниками запрета, потому что когда человек чего-то искренне и страстно хочет, у него, как говорят психологи, сильно понижается барьер критичности. Влюбленному и страстно желающему объекта любви, не видны темные стороны личности последнего. Если человеку остро нужны деньги, он, бывает, готов поставить последнюю копейку на кон в глупой надежде выиграть. Если человек болен раком, он отдаст все и будет выполнять самые абсурдные рекомендации в слепой животной надежде выжить...
Чем страстнее желание, тем ниже критичность. И глупее аргументы.
...Наконец, четвертый способ «аргументации» – разговор из серии «а почему бы вам не потерпеть?» Это самый слабый из способов, но тем не менее успешно работает. Его секрет в том, что он заставляет оправдываться не того, кто настаивает на ущемлении гражданских свобод, а того, кто протестует против запрета.
Очень просто. Например, вам нужно оправдать запрет на появление в публичных местах в одежде красного цвета, потому что вы ненавидите красный цвет и хотите встречать его как можно реже. Вам резонно возражают: то, во что одеваетесь не вы – не вашего ума дело. Вы уже использовали иные способы объективизации, например, аргумент о здоровье нации (у некоторых людей может быть идиосинкразия на этот цвет) и о социальном благополучии (красный цвет – это, как известно, цвет агрессии, а зачем провоцировать в обществе агрессию). Теперь вам нужно добить противника. Это как раз и можно сделать третьим способом – уговариванием.