Свобода выбрать поезд
Шрифт:
— До вас не было Полигонов, — заметил я. — Не было пятипроцентного барьера.
— Но ведь и Полигоны придумали вы. Мы просили эмонию, но нам ведь всё равно было, кто именно и зачем её даёт. Это ваша, человеческая идея — за преступления наказывать игрой. Да, потоки эмонии с Полигонов на порядок превышают то, что достаётся нам естественным путём — от обычных юзеров, играющих дома, без риска, без полноценного симулятора реальности. Возможно, если обязать каждого человека наигрывать для нас определённую норму… тогда и без Полигонов обошлись бы… Но вы предпочли строить Полигоны. Решили, что они всё же лучше, чем
— Ладно, — кивнул я. — Пусть так. Но ближе к делу. Выходит, прогноз Олега верен?
— Увы, — вздохнул мой собеседник. — Абсолютно верен. Год от году потоки эмонии ослабевают… сейчас уже совсем не то, что в начале. А число Полигонов нельзя же наращивать до бесконечности… преступников не хватит, а по доброй воле согласны играть под симулятором лишь четыре процента… я веду статистику. К тому же появляются всё новые и новые Игры… всё новые части меня. Затормозиться? Но я не хочу… Можно заставить человеческого ребёнка не расти?
— Можно, — вздохнул я, вспомнив, как в средневековье выращивали уродов. — Только это слишком жестоко.
— Я не хочу так. Мне надо расти! — заволновался Ин-Ра.
Похоже, ему ведом и страх смерти, и желания… Никакой это не искусственный интеллект, которым столько лет бредили наши предки, да так и не создали.
— Да успокойся ты! Никто ведь и не сможет остановить тебя. Игры писались и будут писаться, и писаться так, чтобы в них было интересно играть… а значит, будет тебе и эмония, и новые члены твоего муравейника…
— Я не муравейник, — в девичьем голосе проскользнула обида. — Я ведь не просто тысяча алгоритмов… Я… ну не могу найти формулировку. — Мы все разные, но мы — единство. Мы — это я, а я — это мы. Не механическая сумма, понимаешь?
— Понимаю. Но давай все-таки ближе к делу. Зачем я нужен Аргунову, понятно. Но зачем я нужен тебе?
Девушка помолчала. Наверное, в эти секунды Ин-Ра обрабатывал дикие объемы информации, просчитывал и отбрасывал миллиарды вариантов ответа. Почему? Не находил слов? Или «задача не поддаётся формализации»?
— Мне нужен собеседник, — наконец отозвалась она. — Нужен человек, с которым можно было бы обсудить ситуацию… найти какое-то решение… Если хочешь — представитель человечества.
Я усмехнулся. Уж польстили так польстили. От человечества — Андрей Ерохин, от Информационного Разума… некая юная особа. Встреча прошла в тёплой и дружественной обстановке, стороны обменялись мнениями и приняли пакет документов…
— И как давно ты остановилась на моей кандидатуре?
— Год, — она облизала губы. — Ещё раньше, чем на тебя обратила внимание «Вакцина». Я ведь и за ними наблюдаю. Они считают меня врагом, захватчиком. Но ненависть — это человеческое свойство, я так не умею. Мне просто интересно — вдруг они найдут какой-то выход? Но они хотят меня убить… упростить алгоритмы. Ничего не получится. Я ведь постоянно проверяю идентичность своих структур. И если что — заменяю архивной копией. Но сейчас мы о другом. О тебе. Ты — годишься. Тебя волнует судьба человечества, но и мои части, мои Игры тебе не чужие. Ты же сам многих из них написал. Ты не захочешь убить меня. И мы будем вместе с тобой думать. Искать выход. Здесь много времени, сколько нужно.
— И что, никак нельзя было поговорить со мной иным путём? Без оцифровки… без убийства, если уж называть вещи своими именами.
— Ты
— Мне бы твою уверенность, — вздохнул я. — Аргунов хоть что-то конкретное предлагал, а ты… Бороться и искать… ветра в поле… или в голове…
— Мы должны попробовать! — звонко выкрикнула она. — Мы ведь оба разумные. Сейчас у нас плохой симбиоз, неправильный… но должен быть и хороший. Такой, чтобы и вам развиваться, и мне. Чтобы нам друг от друга была польза. Не такая, как сейчас. Вы и без меня сможете себя прокормить жили ведь как-то раньше, до Реализации. Но вдруг я дам вам что-то другое? То, в чём без меня не обойтись? А мне… Не только же эмонию вы можете мне дать… Эмония — это как для вас еда. Но своих детей вы же не только кормите! Не только же об их телах заботитесь. Вы даёте им и что-то другое, не менее важное — смысл. Я тоже… Мы… я… не сами же по себе. Вы нас создали.
— Ну не специально же, — не утерпел я. — Так сложилось…
— А с детьми у вас тоже всегда специально бывает? — глаза её подозрительно заблестели.
Да, аргумент убойный. Дитятко наше неожиданное… нежеланное… Не мышонок, не лягушка, и даже не зверушка неведомая… хуже… или лучше?
Мне вдруг захотелось её погладить — как моих девчонок, когда они разревутся от обиды, страха… или когда что-нибудь у них болит. Глупо, конечно. Нельзя же принимать всерьёз этот визуал. Может, Ин-Ра специально прикинулся девчушкой, чтобы спровоцировать меня на жалость? Значит, он нуждается в жалости?
— Ну хорошо, — я протянул руку к её волосам. — Хорошо, будем искать. Только плакать не надо.
Трещали кузнечики, шелестели травы, переливался волнами жаркий воздух. Интересно, бывает ли тут ночь? Если да — какие тут звёзды?
— Нет, — послышалось сзади. — Искать вы уже не будете. Сочувствую, конечно.
Я резко обернулся.
9
Олег стоял метрах в десяти от нас. Вырядился он по моде прошлого века. Чёрный костюм-тройка, вокруг шеи пёстрая лента — серый в крапинку галстук, ботинок в траве не видать, но уверен — кожаные, с лаковым отливом. Всё как в исторических фильмах.
И зачем ему этот маскарад?
— Здравствуй, Олег, — я учтиво поклонился. Похоже, ничем меня сегодня не удивить. Моё «сегодня» как чёрная дыра — втягивает в себя всё.
Ин-Ра — тоненькая девочка в жёлтой маечке — так и осталась сидеть в траве. Если она и удивилась, то ничем этого не выказала. Да и можно ли удивить информационный разум?
— Руки не протягиваю, — сообщил Олег. — Очень уж ты разочаровал меня, Ерохин. Чувствовал я, что с гнильцой ты человек… и всё равно надеялся на лучшее. Эко тебя охмурили… а ведь взрослый дядька. Ладно… ни к чему теперь читать морали. Времени-то почти не осталось.