Свободное падение
Шрифт:
– Тебе придется отвечать перед Аллахом Всевышним за то, что ты тут творишь.
Бородач нахмурился.
– Что ты знаешь об Аллахе, кяфир? Ты недостоин даже произносить Его имя.
– … А если вы заключили договор с неверными, то исполните его до срока, поистине, Аллах не любит преступающих.
Сержант посмотрел на часы.
– У меня есть еще пятнадцать минут. Или ты правоверный только на словах?
Но пятнадцати минут не потребовалось – не потребовалось даже минуты. Справа ударила пулеметная очередь, затем еще одна.
– Русские! – заорал кто-то.
Ганнери-сержант сдернул пистолет вместе с кожей и открыл огонь. Пистолет уступает автомату во всем, но не расстоянии в два фута. Первым получил пулю в грудь
Замерев как мышь, ганнери-сержант Брезер ждал, пока над ним грохотала перестрелка. Он учился у спецов, мастеров своего дела, и те учили его: попал в мясорубку, притворись мертвым. По мертвым никто не стреляет. Стреляют по живым.
Он слышал грохот пулеметов и автоматов, отрывистый стук автоматической пушки где-то справа – как отбойным молотком, только громче. Дикие крики «Аллах акбар!» и что-то на местном – обрывавшиеся в грохоте очередей. Что-то взорвалось, и его окатило жаром. Потом еще что-то взорвалось. Осколки били по асфальту и по телу бородатого ублюдка, которым он прикрывался. Это была настоящая бойня.
Через несколько минут бой утих, перемещаясь дальше, послышался рокот моторов, царапающий звук гусениц по асфальту. С грохотом и свистом над ними прошел вертолет. Потом по асфальту застучали сапоги, снова загремели очереди – очевидно, солдаты рассредоточивались по периметру.
– Ведите бээмдэшку за танк! – заорал кто-то. – Сожгут нахрен!
Гусеницы были совсем рядом, и Дик Брезер решил, что не стоит ждать, пока ему не отпилит ими ноги.
– Движение!
Топот ног, рывок, опаленное автоматное дуло, смотрящее прямо в лицо.
– Я свой… – сказал ганнери-сержант по-русски одно из того немногого, что знал, – я друг. Я – друг…
– По-русски базарит, товарищ старший сержант.
– Давай его за машину, разберемся. Руки связать…
– Сэр! Сэр!
Сэммел, который обыскивал карманы трупа, лежа рядом с ним и им прикрываясь от возможного огня с улицы, повернул голову.
Французский парень, буровик по имени Жан, с победным видом показывал ему автомат «АКМС», который он извлек из-под трупа. Упав, боевик навалился на автомат – и его не забрали, и труп вытащить тоже не смогли.
Сэммел показал большой палец:
– Продолжай в том же духе.
– Так точно…
– Угроза справа! – крикнул Шульце, прикрывавший их на правом фланге с автоматом, в котором еще что-то оставалось.
– Залечь! Не шевелиться!
Они залегли, прячась за трупами, за брошенными и сгоревшими машинами, за чем попало, только бы выжить. Никто из них не поднимал голову и не видел драмы, разыгрывающейся на улице. Там появились два большегрузных трака, «КамАЗ» и какой-то китайский, они шли на большой скорости в сторону отеля, и белых флагов с черной шахадой на них не было. Водитель головного с грохотом снес преграждавшую ему путь сгоревшую микролитражку – и в этот момент грузовик, в кузове которого было полтора десятка вооруженных людей, догнала ракета комплекса «Вихрь». Грузовик вспыхнул, катясь по инерции, второй врезался в него, водитель, крича от ужаса, пытался отвернуть и не смог. Вторая ракета попала во второй грузовик, а несколько очередей «ОФЗ» завершили дело.
Оставшиеся в живых – а таких было очень немного – бросились бежать. Вертолеты с рокотом прошли над проспектом, щедро разбрасывая тепловые ловушки. Это были не «Ми-24», легендарные «крокодилы», а какие-то другие, похожие на «Апачи». Самим своим появлением они громко заявляли всем о том, что власть в городе в очередной раз сменилась.
Потом они услышали рокот моторов и лязг гусениц. Небольшие, юркие машины с развернутыми «елочкой» стволами автоматических пушек шли по городу, облепленные десантом. На головной машине был незнакомый, синий с зеленой полосой и золотистым парашютом в центре, флаг.
Мятежа хватило только на четверо суток.
По согласованию с штаб-квартирой НАТО в Брюсселе Россия «взяла» этот конфликт на себя. Утром на третьи сутки мятежа в Душанбе началась высадка частей девяносто восьмой дивизии ВДВ. Уже к концу четвертого дня сопротивление в городе было подавлено, ваххабитские банды и перешедшие на сторону ваххабитов части таджикской армии, полиции и Министерства безопасности отступили на юго-восток по направлению к Горному Бадахшану и в Каратегинскую долину. С баз в Кыргызстане и Казахстане по отступающим боевикам наносились ракетно-бомбовые удары.
Силами МЧС и как-то сорганизованных местных жителей начали разбирать завалы и собирать трупы. Несмотря на то что боевикам удалось продержаться в городе всего четыре дня, совершенные ими зверства не имели никакого разумного объяснения. Ворвавшись в достаточно цивилизованный город, с современным жильем, больницами, школами, высшими учебными заведениями, террористы, в основном из Афганистана, с присоединившимися к ним уголовниками, наркоманами, деклассированными элементами, не имеющей работы молодежью из сельских районов с сатанинской жестокостью стали уничтожать все, что хоть отдаленно напоминает о цивилизации. Убили всех учителей, которых смогли найти, за то, что учили не шариату. Убивали врачей – этих меньше, потому что бандиты тоже болеют, но тоже убивали. Убивали парикмахеров, чтобы не брили бороды. С особой жестокостью убивали всех, кто не носил бороду, был одет по-европейски, не мог навскидку продемонстрировать свое знание Корана. На улицах останавливали мужчин и требовали снять штаны, кто не был обрезан – зверски убивали на месте. Массово насиловали женщин, детей, что по местным меркам служило основанием для кровной мести и изничтожения рода обидчиков под корень. По свидетельствам выживших, в бандах большинство из тех, кто отдавал приказания, не говорили по-таджикски вообще. Как только пришли русские, некоторых из боевиков, не успевших скрыться, разорвали местные жители, прямо на улице.
Проблема была в том, что ничто из этого – ни мятеж, ни его подавление – не улучшило жизнь местных ни на йоту. И не могло улучшить. А что надо было делать для того, чтобы жизнь хоть немного улучшалась, никто не знал…
За действия в Душанбе Сэммел, Брезер и еще полтора десятка контрактников и гражданских получили награды. Их наградили медалью гражданской службы в Глобальной войне с терроризмом. Военной медали им не полагалось – они не были военными. Впрочем, у Сэммела военная медаль за GWOT уже была…
Россия, Югра. Сургут. 11 мая 2020 года
Железнодорожный мост южнее города восстановили только вчера, он сильно пострадал от взрыва зимой. Поезда шли один за другим – железнодорожный путь был самым дешевым здесь, и транспортные операторы старались завезти как можно больше грузов до того, как мост опять взорвут. Крайний взрыв моста был пятым по счету, террористы рассчитывали на то, что город невозможно будет снабжать и он обезлюдеет сам по себе. Расчет был ошибочным – они не учли то, что Северный морской путь теперь работал круглый год и перевозки можно было делать и по морю, разгружаясь в северных портах. Возможно, именно ту группу, взорвавшую мост, уничтожил с воздуха тяжелый штурмовик, когда та попыталась от отчаяния напасть на крупный и хорошо прикрываемый конвой, идущий по зимникам от северных портов. Отчаяние и злоба – вот то, что двигало обеими сторонами в затянувшейся войне, когда те из последних сил, забыв даже о подобии правил, наносили друг по другу удары. В этот раз повезло «белым». Двадцать два человека, в их числе двое особо разыскиваемых за терроризм. Еще несколько лет назад это был бы отличный результат – сейчас его никто отличным не считал. Будут новые акции, мост снова взорвут, вопрос в том, когда именно. А пока не взорвали, надо было успеть, поэтому поезда шли в ускоренном порядке…