Свободные отношения
Шрифт:
Суечусь, кружусь по кухне как пчелка, а с губ счастливая улыбка не сползает. Как же мне все это нравится! Эти хлопоты, заботы. Это так здорово!
А еще, судя по количеству провизии, Рома явно задержится у меня не на один день. И это радует больше всего.
***
Роман
Вот это я понимаю сервис! Вот это я понимаю обслуживание!
Если честно, то после этого затяжного совещания, больше всего мне хотелось поехать к себе, и только в последний момент вспомнил, что я теперь обитаю в Мышиной
Поэтому собираю волю в кулак, еду в магазин, где, не особо заморачиваясь, сметаю с полок все, что попадет под руку, и еду к ней.
А там…
Там просто Рай! Я жизни не возвращался домой вот так, чтобы встречали горячим ужином, что бы суетились вокруг меня, кормили, поили, добавки подкладывали.
Все. Решено. Остаюсь у нее. Насколько? Не знаю. Да хоть навсегда. Такое сокровище упускать никак нельзя! Я готов ей каждый день с охоты притаскивать мамонта, если меня будет ждать такой теплый прием.
***
После ужина, Варька убирает со стола и явно намеревается сбежать к себе, замуроваться и носа не показывать.
Фигу тебе, дорогая моя. Даже не надейся.
– Пойдем, что ли телек посмотрим, – выдаю, бодро поднимаясь из-за стола, когда Мышонок делает первые шаги в направлении выхода.
Она замирает от неожиданности, бросает растерянный взгляд на часы. Времени – всего полдесятого. Конечно, «Спокойной ночи, малыши» уже закончилось, но спать еще рано, даже для такой тихони, как она.
Отмаз «уже поздно» не сработает. Лисовая это понимает, поэтому приглушенным голосом, словно через силу, отвечает:
– Хорошо.
Конечно хорошо. Просто замечательно.
Мы идем в комнату. Варька впереди, прямая как палка, разве что не звенит, словно натянутая струна, я следом, бессовестно рассматривая ее со спины. В спортивном костюме она определенно выгляди лучше, чем в бабушкиных юбках. Это, конечно, не тот не тот наряд, в котором модные девицы в спортклубах ходят, но задницу подчеркивает в достаточной степени, чтобы шальная фантазия дорисовала остальное. Может, подкинуть ей идею, ходить на работу не в юбках, а в брюках? Хотя, она и в этом случае найдет что-нибудь мешковатое, неприглядное. Пусть как хочет, так и уродует себя. Меня не ее одежда интересует, а то, что под ней.
Во второй комнате тоже все по-простому: темно-коричневая стенка, диван, кресло, стол в углу.
– Устраивайся, – кивает на широкое, вероятно очень уютное кресло, а сама идет за пультом.
Размечталась! Игнорирую ее предложение и усаживаюсь на диван, вольготно разметав руки по спинке. Причем хорошо сел, ровно посередине, так что какую бы сторону она не выбрала, все равно окажется рядом. Варя, включив телевизор, оборачивается ко мне и замирает, увидев, где я устроился. Бросает отчаянный взгляд в сторону кресла, но понимает, что будет выглядеть глупо, если сбежит.
Давай, садись, недотрога. Все равно деваться тебе некуда.
Она берет себя в руки, вспомнив, что квартира принадлежит ей, а я лишь залетный гость. Одобрительно кивает самой себе и смело идет к дивану.
Я еле сдерживаюсь, чтобы не заржать. До чего чудное создание.
Присаживается на самый край и руки на коленочках складывает, словно ученица. Спина прямая, взгляд только на экран. Статуя! Прислушался – вроде жива, дышит.
Ну-ну, посмотрим, сколько ты так просидишь. Сам устраиваюсь поудобнее, ногу на ногу, привалившись к спинке, как шейх на шелковых подушках.
Она так близко, что чувствую тепло, исходящее от девичьего тела, и, кажется, даже слышу, как бешено колотится сердечко.
Мышка волнуется. Из-за меня. Из-за того, что я рядом. А я продолжаю ее доводить, провоцировать. Рассматриваю в упор. Лисовая чувствует этот взгляд, краснеет, нервно поджимая губы. От этого жеста у меня самого кровь по венам быстрее бежит. Мне хочется прикоснуться к этим губам, узнать настолько ли они мягкие, как кажется?
…Она на редкость упрямая. Десять минут сидит, не меняя позы. Может, конечно, ее парализовало, так что шевельнуться не может, но мне надоедает быстрее, чем ей. Хватаю ее за плечи и тяну назад, вынуждая привалиться к спинке.
Она испуганно оборачивается, хлопая длинными не накрашенными ресницами.
– Экран загораживаешь, – поясняю с милой улыбкой, кивая в сторону телевизора.
– Извини, – мямлит, снова превращаясь в скованный клубок нервов. Мне кажется, она даже гудит, как будка с высоковольтными проводами.
Когда убираю руку, меня положения тела, Варька вздрагивает, выдавая себя с головой. Она сама никогда не сделает первый шаг, но ждет прикосновений, действий с моей стороны! Боится этого до дрожи, но ждет, замирая от предвкушения. Это настолько очевидно, что у самого дыхание перехватывает.
Плевать на все. Хочу ее здесь и сейчас, и она не откажет, не сможет отказать, потому что тоже хочет. До такой степени, что дыхание через раз, грудь тяжело вздымается, глаза лихорадочно блестят.
И в этот момент, когда мы оба уже готовы переступить невидимую черту, в наш мирный вечер врывается звонок.
Проклятый мобильник, который сейчас хочется выкинуть в окно, голосит, надрывается, требуя моего внимания.
Какая тварь звонит, на ночь глядя???
Мысленно матерюсь на все лады, с досадой хлопаю себя по колену, поднимаюсь и иду за ним, желая всяческих благ тому, кто посмел нам помешать.
Звонил генеральный директор фирмы-застройщика из региона, той самой, с которой наш концерн планировал долгосрочное сотрудничество.
Твою мать. Это важно. Нельзя прокатить, проигнорировать или послать подальше, аргументировав тем, что очень занят. Раздраженно вздыхаю и отвечаю на звонок:
– Вечер добрый, Игорь Андреевич.
– Добрый, – приветствует меня собеседник, – извиняюсь за поздний звонок, но дело не терпит отлагательств.
– Конечно. Работа превыше всего, – соглашаюсь, насильно переключая себя с мыслей о тяжело вздымающейся груди Лисовой, на скучные проблемы собеседника.