Свободные размышления. Воспоминания, статьи
Шрифт:
Ода XVIII века в ее наиболее политизированной форме строилась на противопоставлении двух Властителей – свергнутого прежнего и нового, возведенного на престол к счастию его подданных. У Ломоносова такие пары – это Анна – Елизавета, Петр III – Екатерина II; у Державина – Павел I – Александр I.
В «Высокой болезни» прежним властелином оказывается Николай, что, правда, не соответствует хронологии (периода власти Временного правительства как бы и не существует), но зато дает возможность использовать одические атрибуты царя – орел и солнце. При этом «орел» в «Высокой болезни» сначала именно атрибут:
Орлы двуглавые в вуали,Вагоны Пульмана во мглеЧасами во поле стоялиИ мартом пахло на земле (242).Затем орел становится заместителем, субститутом царя:
ИБлижайшим образом пастернаковский орел поэтически восходит к оде Державина «Видение мурзы», где рядом с Екатериной II
Орел полунощный, огромный,Сопутник молний торжеству,Геройский провозвестник славы,Сидя пред ней на груде книг,Священны блюл ее уставы… 462462
Державин Г.Р. Сочинения. С. 41.
Вполне в духе одической поэзии у Пастернака «солнце» представлено в своем собственном качестве и как метафора свергнутого владыки:
Два солнца встретились в окне.Одно всходило из-за Тосна,Другое заходило в Дне.Смысл этого уподобления царя солнцу в русской одической традиции очень хорошо объяснил Ломоносов в оде 1752 года:
Российско солнце на восходе,В сей обще вожделенный день,Прогнало в ревностном народеИ ночи и печали тень.<…>Что часто солнечным сравняемТебя, монархиня, лучам,От нужды дел не прибегаемК однем толь много крат речам:Когда ни начинаем слово,Сияние в тебе зрим новоИ нову красоту доброт.Лишь только ум к тебе возводим,Мы ясность солнечну находимИ многих теплоту щедрот 463 .463
Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 8. С. 498.
Из оды пришло к Пастернаку и сравнение выхода Ленина на трибуну с появлением шаровой молнии:
Я помню, говорок егоПронзил мне искрами затылок,Как шорох молньи шаровой.<…>Он проскользнул неуследимоСквозь строй препятствий и подмог,Как этот, в комнату без дымаГрозы влетающий комок (243).У Державина («Видение мурзы») Екатерина – «богиня», как она названа в оде, – является поэту, освещенная молниями:
Мое все зданье потряслось,Раздвиглись стены, и стократноЯрчее молний пролилосьСиянье вкруг меня небесно;<…>Виденье я узрел чудесно:Сошла со облаков жена… 464Можно было отнести за счет одической топики и самую внезапность появления Ленина на трибуне:
Как вдруг он вырос на трибунеИ вырос раньше, чем вошел (243).464
Державин Г.Р. Сочинения. С. 41.
Прежде чем Заболоцкий занялся разработкой собственно одической тематики, он органически впитал в свое творчество наследие поэзии XVIII века. Его Марков не назвал среди «балалаечников», может быть, из-за того, что не увидел в его стихах язык
Вслед за Пастернаком Мандельштам и Заболоцкий осознали, что только одический пафос и одический масштаб дают поэту шанс благополучно перешагнуть через кровавое поле трагедии XX века – и не поскользнуться. Заболоцкий отлично усвоил богатую традицию русской оды XVIII – XIX веков. Он соединил ломоносовский гиперболизм поэтических описаний природы и гигантских просторов империи с интонационной ораторской высокостью пушкинских одических стилизаций.
У Ломоносова в оде 1747 года:
Хотя всегдашними снегамиПокрыта северна страна,Где мерзлыми Борей крыламиСвои вздымает знамена;Но Бог меж льдистыми горамиВелик своими чудесами:Там Лена чистой быстриной,Как Нил, народы напояетИ бреги наконец теряет,Сравнившись морю шириной 465 .У Заболоцкого («Север»):
В воротах Азии, в объятиях метели,Где сосны в шубах и в тулупах ели,Несметные богатства затая,Лежит в сугробах родина моя 466 .465
Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 8. С. 203.
466
Заболоцкий Н.А. Стихотворения и поэмы. С. 77.
Эту же одическую манеру Заболоцкий применил к описанию грузинских ландшафтов в «Горийской симфонии» и разрешил тем самым проблему создания оды новому властелину – Вождю:
Есть в Грузии необычайный город.Там буйволы, засунув шею в ворот,Стоят, как боги древности седой,Склонив рога над шумною водой:Там основанья каменные хижинИз первобытных сложены булыжин,И тополя, расставленные в ряд,Подняв над миром трепетное тело,По-карталински медленно шумятО подвигах великого картвела.<…>Припоминая отрочества годы,Хотел понять я, как в такой глушиОбразовался действием природыПервоначальный строй его души,Как он смотрел в небес огромный купол,Как гладил буйвола, как свой твердил урок,Как в тайниках души своей баюкалТо, что еще и высказать не мог 467 .467
Там же. С. 5 – 6.
Эта ода Заболоцкого не была принята критикой. Не получили критического одобрения и другие его стихи в одическом духе, как, например, «Прощание. Памяти С.М. Кирова», где есть такие строки:
В холодных садах Ленинграда,Забытая в траурном марше,Огромных дубов колоннадаСтояла, как будто на страже.Казалось, высоко над намиПрирода сомкнулась рядамиИ тихо рыдала и пела,Узнав неподвижное тело 468 .468
Там же. С. 71.
Смерти Кирова придан здесь вселенский, космический масштаб в духе «Смерти Мещерского» Державина, но стихи Заболоцкого были неприемлемы своей установкой – позицией одического поэта, который смотрит на своих героев не снизу вверх, а с высот поэтического Олимпа и потому говорит с ними как равный, без низкопоклонства, уже необходимого в условиях культа личности.
Таким образом, даже обновленная ода, с ее точно дистанцированной позицией автора по отношению к ее герою, не отвечала требованиям нового культа. Теперь от автора требовалось, чтобы он отказался от своей особой точки зрения, той самой, которую Ломоносов называл