Свободный брак
Шрифт:
Пришел.
Черт. А я рыдаю…
Изо всех сил стараюсь ускориться, чтобы стереть все следы горького разочарования, но не успеваю. Он заходит на кухню и застает меня за наматыванием на руку салфеток — сразу мрачнеет.
– Что случилось?
Голос звучит неожиданно холодно, а если еще точнее, то как пощечина. Я хмурюсь слегка, но потом понимаю: вряд ли это приятно приходить домой и видеть жену в слезах.
Опять.
Со мной такое часто бывает за последние пару месяцев, ведь каждый
Вздыхает.
– Опять отрицательный тест?
Я слышу в вопросе дикую усталость и какое-то непонятное пренебрежение — обидно. Это очень обидно, на самом деле, хотя я снова пытаюсь встать на его место. Или просто не хочу скандалов в такой день?
А может, тебе просто страшно?
Интуиция подсказывает верно. Пусть я себе в этом не признаюсь ни за что, но мне действительно страшно, и вот почему. Наша жизнь была прекрасной все эти десять лет, однако после цифры правильно будет добавить звездочку. То есть сноску. Цифра там другая на самом деле.
Последние пару месяцев супруг ведет себя странно. Он отстранен, холоден, а меня воспринимает…да никак. Словно я соседка по квартире или уборщица! Он больше не говорит, что любит меня. Больше не обнимает. Он даже не прощается привычным поцелуем, а просто сухо говорит «до вечера». Все.
Я списывала эти метаморфозы на наши проблемы с зачатием. И на него же давит! Особенно его мать, которой я вообще не нравилась никогда! Ее сын — коренной москвич с шикарным образованием и перспективами. Едва ли в светлое будущее вписывалась невестка-сирота с периферии.
Он меня всегда защищал, пока не встал вопрос с наследником, и тут все карты биты:
«Она не может даже родить!» — так и стоит в ушах.
Случайно услышанный разговор между сыном и матерью отпечатался на подкорке плотно. Еще плотнее отпечаталось его молчание — и с тех пор все изменилось.
А теперь я не знаю, что ответить. Чувствую себя просто дико бесполезной, никчемной и ненужной, а это больно.
Не так! Все должно быть не так!
Точно.
Беру себя в руки и снова улыбаюсь, а потом делаю к нему шаг и шепчу.
– Сегодня ровно десять лет с нашего знакомства…
– Я помню, - звучит холодно, хотя я вижу, как он не без удовольствия проходится по моему наряду взглядом.
Это значит одно: ничего не потеряно. Просто с проблемами каждый справляется как может, так? Мы немного ушли с «того» пути, но это не значит, что не сможем вернуться!
Я уверена, что сможем. Мы любим друг друга. Как ни крути, но я все еще это чувствую, а женщин «чуйка» не подводит. Так, бабуля моя всегда говорила!
Слушай, мол, себя, внучка.
«Почувствуешь,
«А что, если это просто истерика или…не знаю…я накручу себя, м?» - со смехом спрашивала я, на что всегда получала лукавый взгляд хитрых, лисьих глаз, которые я, по заверениям окружающих, унаследовала.
«Не бывает так, Ник»
«Хочешь сказать, что женщины никогда себя не накручивают?»
«Хочу сказать, что хочу сказать! Дыма без огня не бывает. Женщины всегда чувствуют, когда что-то идет не так. И если это происходит — берегись…»
«А если чувствую любовь?»
«Любит, значит, любит. Это уж точно ни с чем не перепутаешь…»
И я не путаю. В глазах мужа зажигаются хорошо знакомые огоньки, когда я делаю последний шаг ему навстречу и оказываюсь вплотную прижатая к любимому телу, от которого исходит любимый аромат с нижней нотой лимона.
– Мы попробуем еще, - шепчу ему и киваю, - Ничего страшного. Некоторые не могут завести детей годами и…
И звездец.
Мой взгляд случайно падает на белый воротничок его рубашки, а там…красный след от помады.
Красные помады я ненавижу, чтобы было понятно.
Перед глазами проносится будто вся жизнь! Ноги подкашиваются. В груди разливается густая, игловатая боль.
Нет, не может быть!
Это, наверное, кровь! Он бреется каждое утро с тщательностью самого последнего перфекциониста! Какая помада?! Ты спятила?!
Медленно тянусь к рубашке. Это происходит само собой, как будто и не я вовсе, а что-то другое, что стремится доказать: это не может быть помада и точка!
Но это она.
Когда я отгибаю ворот и провожу по пятну большим пальцем, оно маслянисто и характерно размазывается. Также цепко подмечаю, что на шее нет никаких ранок, которые могли бы оставить столь желанную кровь.
Это точно помада.
Но…
Глаза, наполненные слезами, находят его, а в них многовековой холод. Муж даже не пытается сопротивляться, только убивает меня с высоты своего роста абсолютным безразличием. А потом звучит контрольный выстрел.
– Прости.
Только без сожаления. Ему действительно наплевать.
Слезы срываются с глаз, пока сердце невыносимо медленно перегоняет кровь, а словно те самые иголки. С каждым ударом только хуже.
– Я…Не понимаю…что это… как ты…ты…
У меня нет слов. Я не знаю, как их говорить, словно забыла даже азбуку! Катастрофически не хватает воздуха.
Как он мог? Как ты мог, черт возьми?!
Резко опаляет яростью, и я хватаюсь за его пиджак, а так хочется вонзить ногти в плоть и сделать больно…не достаю. Только остается что орать…
– Ты ублюдок! Как ты мог?! Что это значит?!