Свободный Охотник
Шрифт:
— Не получится! — опять встревает пленный. — Метро не материально, значит, Метро не существует!
Мальчик хохочет, не удержав распирающую его радость. Хохочет и хохочет, потому что он счастлив.
— О, Космос, — гадливо кривится друг Гладкий. — Хватит с меня. Эй, заткните ему пасть!
Возникает манипулятор — с механическим впрыскивателем наперевес. Пленному сделана инъекция, точно в висок.
— А мне не больно, — хвастается тот.
Вождь продолжает:
— Отправляй придурка обратно. Пусть старик займется делом, в конце концов, он больше всех мечтал взять Неуловимого живым. Пусть делает из него лоцмана, пока в Центре нам новый инкубатор не синтезировали. Я бы просто сжег мерзавца, я тоже люблю огонь…
Голос растворяется в мутном воздухе. Свет меркнет, побежденный хохотом. Сил к сопротивлению не было и не будет. Камень тянет на дно, которого нет…
15
…сон, это камень, тянущий в глубины океана. Туда, где нет дна и берегов, нет верха и низа, а есть Десять Координат, помогающих разуму справиться с вращением бесконечной звездной воронки. И есть Центр. Именно там, в черной прозрачной воде, висит зернышко, посеянное Первым Генеральным. «И была Точка, и родилась из Точки Плоскость…» О, загадочный Первый Генеральный! Этим гениальным человеком было создано Управление, во главе которого он встал в качестве Директора. Какой мальчишка не мечтает быть Генеральным! И пусть для этого надо построить новое Управление, преодолев всеобщий разброд…
«Я, когда вырасту, буду Генеральным! — хохочет мальчик. — Я сложу из ваших кубиков новый дворец, покрепче старого!»
Зернышко прорастает, раскидывает во все стороны отростки Тоннелей, и рождается Метро, пространство скручивается в Узлы, и рождается Узор, сначала простой, но генераторы-Веретена расползаются по Галактике, наматывая тонкую ткань слой за слоем, укладывая на Плоскость Фрагмент за Фрагментом, притягивая их к Точке, и призрак становится всеохватным. Несоединимые края мира оказываются поразительно близки, и крохотная организация, названная когда-то Управлением, превращается в гигантское властное образование, каких еще не знала Галактика…
Власть — это право принимать решения за других. Право и обязанность одновременно. Как записано в Хрониках, все главные инженеры, руководящие ключевыми службами, были родственниками Первого Генерального — и это правильно! Делиться властью с кем-либо — больно, обидно, опасно, да и просто вредно для дела. Очевидно, авторитет и воля этого человека могли сломить любое недовольство или непонимание. Цель ему дали, а средства определял он сам. Когда Первый умер, новый Директор был назначен из своих же, и таким образом принцип власти определился.
Нет, все происходило не так просто, как должно было происходить. Хроники сберегли множество сюжетов, принять которые отказывается рассудок. Ненависть и смерть сотрясали Управление, прежде чем принцип власти определился окончательно. Но здравый смысл победил. Главные Инженеры Программ стали «гипами», передающими и принимающими свои полномочия по родовому праву; принадлежащие им технические службы стали «гипархатами»; и такая структура Управления как нельзя больше устроила покоренную людьми Галактику. Конечно, любому из зависимых Фрагментов гораздо удобнее платить дань, размер которой постоянен, властвующим семьям, чем иметь дело с ненасытными чиновниками, которые прорвались к должности на короткое время. И все встало на свои места. И начали рождаться Истинные, поколение за поколением, и были они прямыми потомками Первого Генерального. И оттого они сделались истинными хозяевами Метро, что Генеральный отныне выбирался только из круга Истинных, и еще оттого, что каждый из гипов мечтал иметь своим наследником только Истинного. А хозяевами мира они сделались, когда Управление незаметно и естественно встало над окостеневшими трехмерными империями, оставаясь при этом сном — только сном, утянувшим рассудок в черную бездну…
«Ничего, ничего, — азартно шепчет мальчик, — мы начнем сначала. У нас все будет новое — и слова, и мысли, и люди…»
Однако история — точная наука. Понимает ли он это? Любая управляющая структура таких масштабов, какой бы «новой» ни была, разрушится неизбежно и быстро. Управление, к примеру, начало рассыпаться, едва объект был достроен. И вовсе не бесконечные конфликты между светской и технической властями тому причиной. Гипархаты Пустоты перестали расширять сеть Метро за пределы Галактики, остановившись по Окраинам, ведь централизованное финансирование прекратилось, а средства, получаемые в виде дани от зависимых Фрагментов, уходили на поддержание Тоннелей в работоспособном состоянии. Гипы один за другим отказались выполнять приказы Директората по личному составу, связанные с увольнениями и назначениями, а сделать что-либо силой было затруднительно, поскольку в каждом из гипархатов обнаружилась собственная служба безопасности. Мало того, все поголовно специалисты готовились гипархатами самостоятельно, местными службами образования, то есть инженерам со стороны нечего было и надеяться на получение сколь-нибудь значимых должностей. Структурная организация Управления дошла до логического завершения, когда ключевые подразделения — гипархаты Узора, Входов, Транспорта, Связи, — объявили монополию на свои услуги и установили куда более жесткую систему оплаты. Причем, вырученные средства решили не передавать гипархату Кассы даже в виде процентов. Таким образом, гипархат Кассы оказался ликвидирован. Финансовая политика Метро стала определяться на регулярных совещаниях, первое же из которых учредило постоянно действующую Цезиевую Комиссию, исключительно для контроля за рестрикционным и реверсионным движением платежных средств. Впервые Генеральный не был избран, и разжиревшая его служба устроила бунт, нелепый и кровавый, захватив все шестнадцать гипархатов Энергии, что едва не закончилось галактической катастрофой. Однако бунт благополучно выдохся, зато пришло время маленьких конфликтов, время личных ссор и разделов имущества, перерастающих в большие междоусобицы, и вот теперь — теперь недоделенные Узлы контролируются короткошерстными солдатами…
«Я все равно буду Генеральным!» — хохочет мальчик, решительно прогоняя сон.
Неожиданно приходит парикмахер Ласковый, щелкает огромными ножницами. Шерстяная пыль наполняет мир, лезет в горло, мешает дышать…
16
…Свободный Охотник бурно чихает и просыпается.
Стонет.
В его ногах сидит зверь. Человек пытается приподняться, и тот пугливо отпрыгивает в сторону. На морде зверя — дыхательная маска, в лапках — модулятор. Сознание возвращается. Это очень странно, когда возвращается сознание: его не было, и вдруг оно есть, и вдруг понимаешь, что его не было, и становится страшно…
— Ты кто? — стонет Свободный Охотник. — Ты ужасно похож на…
Нет, невозможно. Тварь похожа на Ласкового. Так похожа, что мурашки по коже. «Х-холодно…» — шепчет герой, прошибаемый снизу доверху крупной дрожью. У шпиона был брат? Близкий родственник? Кто он, этот двойник? «Я не могу двигаться, — шепчет герой. — Мне плохо».
«Формат счастья», — вспоминает он. — С индексом «сто». Я же идиот, поэтому мне плохо. Меня не стало. Но если я знаю, что меня не стало, следовательно я есть?»
Судя по модулятору в цепких лапах, именно тварь нейтрализовала спектро-программу. Судя по самочувствию — это произошло только что. Из носа все еще торчат усы нейро-антенн, мешают дышать. Следом за способностью мыслить восстановятся рефлексы — надо успокоиться и терпеть, надо надеяться. Несомненно одно: Свободный Охотник лежит внутри своего «Универсала». Вокруг — родной корабль, испытанный жизнью и смертью, — разграбленный, варварски обысканный, опоганенный позорным пленом…
Зверь, подкравшись, осторожно кладет боевую маску пленнику на лицо.
Отлично! Режим контроля. Жалкое подобие бортовой системы сохранено, послушно отзывается хозяину. Всеобщая, разумеется, заблокирована наглухо. Канал энергии открыт, оболочка не нарушена, но информационная подкладка пуста. Лететь можно, если безразлично, куда врезаться. Впрочем, внешний контроль и так показывает, что снаружи — вовсе не ангар, а что-то плотное, тяжелое, тесное. Не только лететь, но и взлететь нельзя. Плен.
Декодер не стерт, запускается по первому требованию!
— Ты кто?