Сводная сестра мажора
Шрифт:
– Да ты что?
– хмыкаю, не удержавшись.
– К тому же какое удачное решение всех проблем! Вышвырнуть одинокую потерянную девчонку в Казань и жить дальше припеваючи. Нигде не екает, отец?
– Слав… - устало начинает он.
– Да понял я все, пап. Это твой выбор. Не обессудь, что я сделаю свой.
Сбросив вызов, кидаю телефон на колени Лехе, взяв его, он осторожно спрашивает:
– Может, объяснишь, какого черта творится? Я что-то совсем потерял нить.
Я морщусь, но все же отвечаю:
– Мы с Региной встречаемся, а предки против. Типа все это плохо выглядит
– Но вы же не родственники…
– Кого это волнует?
– хмыкаю я.
– Общественное мнение осуждает, значит, надо бороться. Отец не верит, что у нас серьезно, считает, я специально ее соблазнил, чтобы расстроить его отношения с Алсу. Блин, какой же я идиот, свалил и набухался, а предки за это время наворотили дел…
Подробностей Леха не спрашивает, и я ему благодарен. Я и так хочу головой биться о стену из-за того, что вместо того чтобы затолкать гордость в задницу и остаться с Региной, даже когда она меня отвергла, я свалил. Было же понятно: одна она не выгребет.
Бросив тачку возле ближайшего метро, я спешно иду в сторону здания.
– Ты беги, - хлопает меня по плечу Леха, когда получаю карточку для прохода.
– Мне там все равно делать нечего.
– Регина не ответила?
– Нет, но я буду ей звонить.
– Спасибо, бро, - быстро обняв его, бегом спускаюсь по эскалатору. Сейчас мне главное успеть ее задержать. А если не успею, полечу за ней в Казань ближайшим рейсом, найду там это глупышку и придушу… В объятиях.
Вагоны поезда “Москва-Казань”, скрипнув, начинают медленное движение, когда я вбегаю на платформу. Наверное, если бы мы были сейчас в кино, я бы бежал по перрону, заглядывая в окна, Регина бы меня увидела, бросилась в тамбур и выскочила мне в руки, оставив все свои вещи уезжать в Казань.
Да и плевать, так-то, вещи - это только вещи. В какой-то момент своей жизни я осознал это очень остро. Когда остался один на один со своими чувствами, а рядом были только эти самые вещи. Они не помогали пережить горе или приспособиться к новым условиям. Они были тем, чем и являлись - неживыми, неспособными чувствовать. И я был таким же, пока не появилась Регина.
Я даже наивно мечтаю о таком фрагменте кино, в котором мы воссоединимся с ней, но в жизни так, конечно, не бывает. Первые вагоны уже удаляются от перрона, а я не успеваю добежать даже до середины поезда. Не увидел ее, не остановил.
Упираюсь ладонями в бедра, тяжело дыша и глотая слюну с металлическим привкусом. Проводив взглядом хвост поезда, медленно иду обратно, шаркая ботинками по асфальту. В этот момент я прямо ненавижу себя. Конечно, знаю, что все могу исправить, что поеду за ней, но… Но она-то всего лишь девчонка, запуганная и не умеющая бороться. Я это знал и должен был ее защитить.
Поднимаю голову и останавливаюсь. В груди подозрительно дрожит. В начале платформы стоит Регина с рюкзаком за спиной, возле ее ног чемодан и сумка. Смотрит на меня, словно боится, что я повернусь и убегу. Потому что именно так я и поступил уже.
И я бегу, только к ней. Притягиваю за шею и первым делом целую, прижимая к себе так сильно, что, отстранившись, Регина шепчет:
– Мне больно, Слав.
– Не рассчитывай,
– Почему ты не уехала? Леха до тебя дозвонился?
– Дозвонился. Но я к этому моменту и так успела сдать билет.
– Прости меня, - обхватываю ее лицо руками.
– Я был мудаком. Нужно было не слушать тебя, взять в охапку и увезти оттуда. Обещаю, что больше никогда никуда не свалю.
– Правда?
– она смотрит и не верит. Хочет поверить, но боится.
– А куда я от тебя свалю, Регина?
– улыбаюсь ей.
– Я же влюбился в тебя по уши.
Глава 28
– Как думаешь, почему Богдан решил помочь?
– спрашиваю, поднявшись на локте. Мы со Славой ночуем в Барвихе, но обоим понятно, что надо что-то решать с жильем.
– Может, чтобы показать всем то видео и посмотреть на нашу реакцию?
– Слава, конечно, шутит, но я все равно посылаю укоризненный взгляд, ложась на его плечо.
Сейчас внутри меня спокойно, но всю дорогу сюда бушевал ураган. Столько хотелось сказать, но я словно онемела, разучилась говорить, забыла все слова. Эти два дня без Славы были как в тумане, я брела сама не понимая, куда и зачем. Опустились руки, я сдалась. И теперь мне за это стыдно. Потому что должна была остаться и найти Славу. А я просто сбежала, как и всегда. Испугалась и сбежала.
А потом он сказал, что любит. И все, вообще все на какое-то время перестало иметь значение. Мы целовались на платформе под крики грузчиков и толкотню снующих туда-сюда людей, и даже если бы у меня украли вещи, я бы не расстроилась.
– Выходит, я смогла до него достучаться, - говорю, выводя на груди Славы узоры пальцем.
– Он понял, что поступил плохо и попытался это исправить.
– Даже если так, не советую на его счет обольщаться. Зацепин тот еще мудак и всегда им будет. Надеюсь, что он по крайней мере остался доволен своей местью и теперь отвалит от нас.
– А что мне делать, Слав?
– я снова поднимаюсь на локте.
– Твой отец ведь ходатайствовал о моем переводе в Казань.
– Попрошу Влада помочь, он все-таки политикан, связи имеет наверняка.
– В деканате опять переполох будет.
– Да плевать на них.
Минут пять мы лежим в тишине, наслаждаясь друг другом, а потом я нерешительно спрашиваю:
– А что мы будем дальше делать?
Слава пожимает плечами.
– Первое время попрошу помощи у мамы и братьев, а там придумаем что-нибудь.
– Я могу пойти работать.
Он только обреченно выдыхает.
– Может, будешь меня еще на ручках носить?
– на мой непонимающий взгляд поясняет.
– Хватит уже все тащить на себе. Не надо посвящать свою жизнь тому, чтобы было хорошо другим, и забывать о себе. Ты достойна счастья, как и все остальные. Терпела ты свою мать, подстраивалась под нее, и что? Она тебя вышвырнула. Подружка пользовалась, чтобы быть ближе к крутой тусовке, а когда была нужна, ты ей даже не написала. Не позволяй другим ездить на тебе… Только мне, - добавляет он пошло и оказывается сверху. Даже если я хотела бы протестовать на сказанное им, он лишает меня такой возможности.