Сводные. Любовь вопреки
Шрифт:
Все-таки из-за меня мелкой пришлось просидеть взаперти целых три часа. Она там сейчас наверняка злющая, что пипец. И голодная…
Я как только закрыл ее, почти сразу притащил шоколадку и подсунул под дверь, чтобы рыжей там не так грустно было сидеть, но она выпихнула ее обратно и сообщила, что я козел. Упрямая! Но сидела, кстати, тихо, не буянила. И это немного пугало.
Я взлетел по лестнице, подбежал к двери, повернул ключ и, на всякий случай сделав шаг назад, крикнул:
– Все, мелкая, амнистия! На свободу с чистой
Ответом была тишина. Рыжая не вылетела из комнаты и не кинулась перегрызать мне горло. И это было странно.
Я осторожно нажал на ручку, с опаской открыл дверь и сначала ничего не увидел, потому что внутри было темно. Спит что ли?
– Алиса! – осторожно позвал я. Ответа, конечно же, не дождался.
Сделал шаг в комнату, ощутимо потянуло сквозняком, и в этот момент я наконец разглядел распахнутое настежь окно.
Сердце моментально ухнуло в пятки.
Второй этаж! Она же не могла! Ну не совсем ведь дура?!
Я рванул к окошку, глянул вниз, чувствуя, как меня колотит от ужаса, и потрясенно прошептал:
– Блядь… блядь…
Потому что прямо под окном на асфальтовой дорожке была лужа чего-то красного.
От ужаса перехватило горло и перед глазами на мгновение стало темно.
Спрыгнула? Разбилась? Но… но почему там только кровь, а где она сама?
Вроде такое бывает, что из-за болевого шока люди встают, все переломанные, и какое-то время еще могут куда-то идти. Куда она могла уйти? Со стороны парадного входа я никого не видел, и охранник на воротах ничего не говорил.
– Алиса! – громко крикнул я.
Голос прокатился по саду, и затих. Ответа не было.
Твою же мать, надо ее найти, отвезти в больницу. Она ведь жива, правда? Не умирают же люди, спрыгивая со второго этажа? Или… умирают?
– Алиса! – отчаянно позвал я.
Черт, да что я тут стою и время теряю? Надо бежать и искать ее!
Я быстро развернулся, собираясь рвануть к двери, и застыл, парализованный ужасом. Потому что перед глазами внезапно оказался кадр из какого-то фильма ужасов. Только в реале. Прямо передо мной, в комнате, в луче лунного света стояло существо в свадебном платье с черными провалами вместо глаз и молча тянуло ко мне тонкие руки.
– АААА!!! – заорал я, но уже в следующую секунду понял, кто это. И выдохнул, держась за бешено колотящееся сердце: – Ах ты дрянь…
Обмотанная простыней Алиса громко захохотала, а я бросился на нее, сбивая с ног и накрывая своим телом. От пережитого адреналина меня трясло, внутри горела первобытная ярость, и я сам не понимал, что хочу с ней сделать.
– Сучка, – рычал я. – Да как тебе только такое…
– Пусти! – прошипела она и от души полоснула меня ногтями по лицу, словно дикая кошка.
Я перехватил ее руки, она двинула мне коленом, я охнул, она попыталась вывернуться, рванулась, толкая меня в плечо, я стиснул ее ногами, повалился на спину, и, видимо, зацепил неплотно закрепленную простыню. Белая
Мы оба замерли. Она даже не пыталась прикрыться, застыла испуганным кроликом, а я… Я просто охренел от увиденного. Это было что-то невероятное! Ее тонкая ладная фигура казалась вырезанной из слоновой кости: матовое сияние кожи, гордо развернутые плечи, хрупкие ключичные косточки, небольшая, дерзко торчащая грудь с просвечивающими сквозь ткань сосками, узкая талия, нежный плоский живот. Вот это сокровище она прячет под своими бесформенными тряпками?!
Секунду или две мы смотрели друг на друга. Я – жадным, распаленным взглядом, и она – своими ведьминскими зелеными глазищами, казавшимися еще ярче из-за намалеванных вокруг темных кругов.
Я непроизвольно сжал ладонями ее бедра, чувствуя, какая прохладная и гладкая на них кожа, Алиса вздрогнула от моих касаний и наконец пришла в себя: завизжала и закрылась руками.
– Не смотри! Не смотри, придурок!
Я разжал руки, она скатилась с меня и, схватив валявшуюся простыню, судорожно ей прикрылась.
А я продолжал молча пялиться. На стройные ножки, на разметавшиеся по узким плечам рыжие кудри, на мелькнувшую и тут же спрятавшуюся под тканью круглую попку…
В паху все налилось горячим требовательным жаром, и я резко сел, стараясь скрыть неуместное возбуждение.
– Отвернись, – ломко проговорила Алиса. – Я оденусь.
Я молча подчинился.
– Можно, – наконец сказала она и щелкнула выключателем: по глазам тут же ударило электрическим светом, и при нем все только что произошедшее показалось сном. То ли кошмаром, то ли жарким эротическим видением.
– Ты башкой своей вообще думаешь, что делаешь? – грубовато спросил я. – Меня чуть инфаркт не хватил.
– На то и расчет был, – усмехнулась она.
– Откуда красное под окном?
– У меня в рюкзаке нашелся тетрапак томатного сока. Вот и пригодился!
– Да уж, – пробормотал я, вспоминая это жуткое чувство ужаса и беспомощности, когда подумал, что Алиса разбилась. А потом фыркнул: – Блин, но знаешь, надо отдать тебе должное: это было круто придумано.
– Правда? – просияла она, но тут же нахмурилась. – Но не думай, что я тебя простила! Только бесчувственный мудак мог запереть свою сестру в комнате!
Слово «сестра» резануло слух. В сочетании с тем болезненным возбуждением, которое охватило меня при виде ее полуобнаженной фигурки, это попахивало каким-то жестким извратом.
– Старшие братья всегда ведут себя как мудаки, – буркнул я. – Привыкай!
– Еще чего!
Ну да, какого еще ответа можно ждать от этой рыжей оторвы?
– Спустись в сад и вытри сок, – распорядился я. – Чтобы утром садовник не поседел от страха. И проверь, чтобы входная дверь была закрыта, когда спать пойдёшь. У ворот есть охранник, но мало ли что.