Сводный враг
Шрифт:
Внезапно меня подхватывают на руки и сразу же опускают на холодную столешницу. Обхватив Демида за шею, притягиваю его к себе, не разрывая поцелуя. Кажется, никто не в силах этого сделать. Мы будто нуждались в этих прикосновениях. Наплевали на все, забыли о том, что нам нужно дышать.
Сердце бешено стучало в груди. Черт, оно разрывалось на мелкие кусочки.
Чувствовала на коже горячие ладони Покровского, и меня бросало то в жар, то в холод.
Губы раскрывались ему навстречу. Руки тянулись к нему, а собственные
Я уже начинала думать, что схожу с ума.
Ловила ртом воздух, когда Демид влажными губами опускался ниже, нежно целуя шею. Но этого было недостаточно. Мало. Слишком мало. Я хочу чувствовать его губы, хочу касаться их своими губами. Хочу…
Провожу ладонью по груди Демида, чувствуя жар на кончиках пальцев. Дыхание перехватывает, когда, оторвавшись от моей шеи, он смотрит мне прямо в глаза. В этом омуте можно утонуть. Раствориться и никогда не вернуться в реальность.
Боже.
Этот взгляд. Жадный, восхищенный… Пронизывающий. Это самый шикарный взгляд, который я когда-либо на себе ловила.
Затаив дыхание я жду, когда Демид притянет меня к себе. Жду этого, как новогоднего чуда, но он не спешит. От разочарования хочется выть, но, когда я вижу, как тяжело он дышит, оно исчезает.
Я кусаю губы, разглядывая руки парня, которые все так же продолжают гладить мою кожу. Тело все так же продолжает дрожать, и я клянусь, это самая приятная дрожь на свете.
— Что… Что мы делаем? — шепчу я.
Демид делает глубокий вдох.
Вместо ответа он целует меня, притягивая к себе настолько ближе, насколько это вообще возможно.
Я громко вскрикиваю, когда, наклонившись назад, спиной касаюсь горячего чайника. Боль резкая, но секундная. С губ Демида слетает какое-то грубое слово, а затем он подхватывает меня, снимая со стола.
— Черт. Это я виноват. Прости.
Что? Почему его голос кажется таким испуганным?
— Я в порядке. Совсем не больно.
Разворачивает меня спиной к себе, медленно приподнимая края топа. Пальцем проводит по болезненному участку кожи, и я замираю. Закрыв глаза, наслаждаюсь каждым прикосновением, искренне боясь того, что оно может быть последним.
— Надо приложить лед.
Демид отходит от меня, но я успеваю поймать его за руку. Его глаза распахиваются, и он смотрит на то, как мои пальцы крепко вцепились в его ладонь.
Мой мозг отключается. Я переплетаю наши пальцы. Продолжая тяжело дышать, тяну парня к себе.
— Кажется, по всем правилам, сбегать должна я. Или правила изменились и теперь парни сверкают пятками?
Демид небрежно трет щетину.
— Еще раз: со мной все нормально. Думаешь, горячий чайник меня убьет? Серьезно? Сам Покровский не смог, а какой-то чайник сможет? Бре-е-ед.
— Не болит? Точно?
— Нет. Слабость небольшая, но это…
Хотела сказать, мол, из-за твоих
— Да что с тобой такое? — от непонимания начинаю злиться.
Судя по его лицу, он к казни готовится.
— Я сделал тебе больно.
В голосе Демида было столько страдания.
— Ну, ты же не специально, — уверенно говорю я. — И вообще, это я сама. Не могу на одном месте усидеть. Шило где-то застряло, не дает расслабиться.
Знаете, что я могу сказать? Тупо смеяться над своими шутками в полном одиночестве.
— Ты уверена? Не хочу, чтобы ты мучилась.
Я в недоумении смотрю на него.
— Поверь, я буду мучиться, пытаясь понять, что сейчас произошло. Скажешь за себя?
— Не сдержался.
Может, не надо было спрашивать?
— Ладно. Понятно. Ты не сдержался.
Черт. Ничего ведь непонятно. Но я не говорю вслух об этом, жду, что парень сам продолжит. И он продолжает:
— Приложи лед на всякий случай, — бормочет он, а затем его тело напрягается. — В аптечке должна быть какая-нибудь мазь.
Больше ничего не говоря, Демид подхватывает со стула свою куртку, торопливо покидая кухню. Не знаю, какая из эмоций меня накрыла, но скажу точно, что она мне не понравилась.
Я не успела даже со стула встать, когда услышала голоса, а затем звук ключа в замочной скважине. Я чуть под столом не спряталась, когда узнала голос старшего Покровского.
Ночь. Я на его кухне с горящими щеками, точно лохматая, а мои губы все еще покалывает от поцелуев. Мне и правда захотелось спрятаться. Демид вовремя ушел.
— Еля? — удивляется мама. — Ты давно вернулась?
Я с облегчением выдыхаю, когда бывший отчим проходит мимо двери, не оборачиваясь ко мне.
— Нет. Недавно. Уже иду спать.
— Конечно. Отдыхай, родная. Ты Демида не видела?
— Он в своей комнате.
Мне не хочется сейчас разговаривать о нем. Тем более с мамой. Казалось, если я просто назову его имя, как она тут же все поймет. И я очень сомневалась, что ей понравилось бы то, чем мы с Покровским здесь занимались.
— Ой, хорошо, что он домой приехал. Вова несколько раз звонил ему, но он не отвечал. Этот мальчишка совсем не думает о своем отце.
— Понятно. — Прохожу мимо мамы, направляясь к лестнице. — Ничего, если мы завтра поговорим? Уже поздно, я правда устала и хочу спать.
— Конечно, — охотно кивает, следуя за мной. — Слушай, у меня идея. Может, ты завтра останешься дома? Поболтаем, потом можем прошвырнуться по магазинам. В одном бутике я видела такую прекрасную шубку на тебя. Когда ты ее увидишь — упадешь. Еще и сумку тебе надо купить. Твоя… — Мама смотрит на мои пустые руки. — Не годится. Уже давно не в моде.
Ох, тут она ошибается.