Своеволие
Шрифт:
Атаман договорился с Су Фэйхуном, чтобы тот постарался прибыть до летнего солнцестояния — так обоим было легче сориентироваться по времени. Срок еще не вышел, но оставалось всего несколько дней.
— Подождем.
— А мне что тут делать? — насупился Якунька.
— Ты товары смело перетаскивай, выбери прилавок, какой глянется, — улыбнулся Санька. — А я уж тебе покупателей приведу!
В тот же день он нашел поселочек Кудылчи и пригласил своих родных хэдзэни на торжище. Те испуганно забрались на труднодоступную ярмарку… и за один заход, не торгуясь, скупили четверть запасов Якуньки, ибо ткани его были непривычно
— И это всё? — хмурился он. — Я ж вчетверо более привез!
— Погоди! — улыбнулся знавший хэдзени Санька. — Сейчас вести вмиг по великой Манбо разнесутся.
И оказался прав. Только вот сам-то он ждал других людей. У Су Фэйхуна ведь могло и не получиться. Как-никак авантюру они затеяли опасную. Чем ближе к солнцестоянию, тем больше он не находил себе места. Ежедневно спускался к Амуру, вглядывался. Но, по итогу. так и не увидел китайских торговцев.
Потому что проспал! Когда очередным утром он вылез из походного шатра, собранного из паруса, ярмарочная ложбинка уже гудела от десятков высоких визгливых голосов! Китайцы (или корейцы) споро тащили наверх огромные тюки с товарами, не стонали и не охали — Якунька бы обзавидовался такой прыти! Самым громкоголосым среди них был, конечно, Су Фэйхун.
— Нихао! — радостно заорал Дурной и кинулся обниматься.
Фэйхун, собиравшийся почтительно поклониться бывшему господину-пленителю, растерянно замер в объятьях, но послушно ждал, пока лочи его не отпустит.
— Ну, как добрались?
— Пэрашу порасти, не успеть, — купец, в отличие от Гуньки, мог выговаривать «р», хоть, и с трудом. — Так тяшела фсё счесть. Тяшела…
— Ничего! Главное — что всё удалось!
Фэйхун с семейной бригадой и несколькими корейскими наемными рабочими приплыл к Хехциру на четырех крупных лодках, которые позаимствовал на Ханке. Конечно, он не послушал Дурнова, и основным товаром у него шли ткани: инерцию мышления не перешибить. Северным дикарям нужно продавать камчу! Что ж, Санька к этому был готов. Собственно, для этого ему и понадобился Якунька с его недорогой шерстью. Он даже взял Су Фэйхуна под руку и подвел поближе к прилавку.
— Видишь? У нас и своя есть.
— Тэ… Плахой ткан! Мой лутшэ, мэнога лутшэ!
— Ну и что! Зато наша дешевле. Местные разбирают, как горячие пирожки! Так что впредь вези больше того, что я прошу!
Китаец хмурился.
— Ну, не переживай. После пройдешься по Амуру, хэдзэни скупят у тебя твой шелк.
— Можэна? — Фэйхун аж просиял. — Сыколька за это плати?
Санька задумался. С одной стороны, они, конечно, оказывают услуги, за которые не грех и поиметь долю. Но уж больно это смахивает на таможенные сборы. Если на стороне проведают о том, что Темноводный самовольно решил мыто брать, да себе присваивать — им несдобровать.
— Нисколько, Фэйхун. Торгуй на свой страх и риск. Только привози мне то, что я прошу.
Справедливости ради, китайцы кое-что привезли. Из Китая, помимо шелка они взяли более 30 килограммов хорошего железа. А в Корее семейство Су рискнуло и купило немного пороха и свинца. Порубленного кусками мягкого металла было почти полпуда, а вот пороха — вчетверо меньше.
С одной стороны, это даже хорошо. Потому как, накануне торжища Санька понял, что торговать-то Темноводному в его лице почти нечем. Шкурок было — кот наплакал. А мелочевка кузнечная и шерстяная ткань китайцам особо не нужны. Свое да получше есть. Даже пришлось занять мехов у Якуньки, чтобы выкупить заказанное. Но всё равно Санька возмутился.
— Мало, достопочтенный Фэйхун! Совсем мало! Мне этого пороха — на зубок!
— Сэтэрашена! — только зажмурился в ответ китаец. — Очэна сэтэрашена…
— Слушай! Ну, раз порох и свинец достал… Может, на будущий год и пищали сможешь привезти? В Корее они точно есть… Из них по нашим стреляли.
Су Фэйхун даже не дослушал и испуганно замахал руками.
— Ну, это да, — досадливо прикусил губу Санька. — Дуры здоровенные… Такие не спрячешь, под полой не пронесешь.
Черт! Ему так нужен огнестрел! Мысли лихорадочно бродили от одного грустного разговора с китайцем Ши Гуном до другого грустного — с китайцем Су Фэйхуном. И что-то явно между ними соединялось…
— Погоди-ка! А, может, ты сможешь мне замки привезти?
— Што? Не панимат…
— Васька! — взбудораженный атаман окликнул Мотуса, который валялся неподалеку в мягкой траве и философски смотрел на небо.
— Чо? — недовольно буркнул тот, приподняв кудлатую голову.
— Через плечо! Сгоняй пулей и принеси мне пищаль. Кремневку! Хотя, и фитильную неси!
— Чой-то? — испуганно сел Васька, совершенно не желавший, чтобы у его отряда отнимали ценные пищали.
— Да я только покажу и верну!..
«Ведь может сработать, а? — вопрошал он сам себя, пока бегали за пищалями. — Замок — самое сложное. Гунька сам говорил, что ствол сделать можно. За год накопим железа — и сделаем. Ложа — вообще плевое дело! Главное — замок!».
— Вот! — стал Дурной тыкать пальцами в детали принесенных пищалей. — Смотри, Фэйхун. Такие замки делают отдельно. Думаю, их можно купить. Они совсем маленькие, легко провезти незаметно. А?
Китаец мялся. Он просто хотел торговать шелком, а не вот это всё…
— Фэйхун, — вкрадчиво зашептал ему на ухо Дурной. — Если ты привезешь замки, я заплачу за них золотом.
Черное порочное пламя алчности вспыхнуло в потайных китайских глазах.
— Я посытарайса, господина.
Глава 29
На Хехцире проторчали почти месяц. С каждым днем тайное убежище становилось всё оживленнее. Якунька распродал ткани, но принялся торговаться уже с Фэйхуном, гордо потряхивая горой мехов. Хэдзэни, шицюань и совсем дальние гиляки-нивхи привозили сюда не только меха, но и иные дары природы. Всё намекало на то, что ярмарка будет жить дальше.
— Яков, — Санька перед отъездом отвел его в сторонку и зашептал доверительно. — Я надеюсь, ты понимаешь, какой подарок я вам сделал? Окрестные людишки могут привыкнуть к этому месту и будут торговать здесь не только, когда приедет Якунька… или китайцы. Но это зависит от того, как вы себя вести станете. Понимаешь?
Сорокин не понимал. Он мучительно размышлял о том, чего хочет от него этот странный атаман. А выгоды не видел в упор.
— Я поясню, — вздохнул Дурной. — Ежели начнете натков и прочих примучивать, обдирать да грабить — они быстро отсюда уйдут. А если станете помогать, защищать — то, наоборот, сами будут приезжать и родню звать…