Свои продают дороже
Шрифт:
— Это акулья челюсть? Он акулу сам поймал?!
— Застрелил в Карибском море из подводного ружья, — поддержала имидж писателя Кадышева Татьяна, хотя, когда Змей привез эту челюсть, на ней был ценник сувенирной лавки.
Глядя на капитана со сплющенным о стекло носом, она вдруг подумала, что подвергает его смертельной опасности. Не дай бог, выпьет лишнего и похвастает перед друзьями Морского Змея своим денежным набрюшником. А один из них, один из самых близких — наводчик рэкетиров.
— У меня к вам просьба, — сказала Татьяна, — только поймите
— ..и я ничего ему не скажу об условиях нашей сделки, — подхватил капитан. — Коммерческая тайна — само собой.
— Этого мало, — твердо сказала Татьяна. — Лучше бы вам уйти прямо сейчас. Вы всем понравились, мы с огромным удовольствием посидим с вами, когда вы прилетите в следующий раз, но сейчас — извините…
Она подошла к капитану и, привстав на цыпочки, чмокнула его в щеку.
— Не обиделись?
— Чуть-чуть осталось… — И военторговский гусар подставил другую щеку.
Проводив его до двери, Татьяна вернулась к друзьям, один из которых был врагом, и с порога сказала:
— Я только что продала дачу.
ЗАВТРА ВСЕ СТАНЕТ ЯСНО
Методы расследования каждого преступления, как и само преступление, строго индивидуальны.
Есаул знал о ней пугающе много, в том числе и то, что завещание у нее поддельное. Но чем он мог угрожать — анонимкой в суд? Пускай пишет. Шарообразный нотариус, Татьянин, так сказать, соавтор по завещанию, заверил ее, что документ сделан мастерски, даже чернила состарены искусственным способом. Ни один эксперт не даст однозначного заключения, что это подделка. А на случай сомнений у Татьяны было несколько вариантов брачного контракта, где Змей тоже завещал ей все движимое и недвижимое. Эти написанные рукой мужа наброски, хотя и не имели юридической силы, косвенно подтверждали подлинность завещания и придавали Татьяне уверенность. Она не преступница. Она выполняет волю мужа, которому смерть помешала соблюсти все формальности.
Вторая из постоянных угроз Есаула — сообщить в налоговую инспекцию, что Змей скрыл от налогов почти полмиллиона долларов дохода. Эту цифру едва ли знал сам Змей, поскольку из осторожности не вел таким деньгам отдельного учета. Шишкин говорил, что рэкетиры получили информацию от главбухши издательства, но это не означало, что наводчиком не мог быть Сохадзе.
Одно время Татьяна так и думала, но в конце концов отказалась от этой мысли. Уж свою-то выгоду Георгий Вахтангович никогда не упускал. А выгода его состояла в том, чтобы Змей был жив-здоров и писал романы, с которых он получал десять процентов, а издатель-кровопийца, стало быть, — все остальное.
Не рассказывая о рэкетирах, Татьяна посоветовалась с Сохадзе: что, если налоговая инспекция узнает о скрытых доходах Змея и заставит платить ее,
В ответ она услышала: "Девочка моя, ну как они узнают?
Часть тиража печатается официально, с нее я плачу налоги, выдаю автору гонорар, и с автора тоже дерут налоги.
А другая часть и печатается за черный нал, и за черный нал продается с лотков, и гонорар за нее автор получает черным налом. Конечно, нам приходится вести двойную бухгалтерию, чтобы торгаши не надули. Но как только тираж продается, я лично уничтожаю все записи. Поймать нас можно только на горячем, а уже распроданные книги пересчитать невозможно. Так что спи спокойно".
Таким образом, два самых страшных обвинения лопнули, как мыльные пузыри. Татьяна перестала впадать в истерики из-за звонков Есаула и самым тщательным образом проверила все рэкетирские страшилки: и что «Мерседес» — де у Змея растаможен с нарушениями, и что пошедший на дачу брус какой-то левый. По всем пунктам Змей или оказался чист перед законом, или его грехи были недоказуемы, как в случае с налогами.
Есаул уже и сам понимал, что Татьяна срывается с крючка. Вчера по телефону он вместо длинного перечня уже не пугавших ее угроз начал сразу с поджога дачи: мол, погоди, уедет брат.., а можем поджечь и с братом, поглядим, какой он спецназовец.
Татьяна в ответ взяла да и «продала» дачу.
Когда она сообщила об этом своей подвыпившей компании, отец от неожиданности поперхнулся осетриной и выплюнул на стол вставную челюсть. Для остальных эта новость тоже была как гром с ясного неба. Мать заохала: а как же мы, а как же внуки… Они с отцом собирались жить на даче круглый год. Вика и ее Сергей одинаковым движением запустили руку в затылок: вот вам И наследница-хранительница. Вскочил и убежал в ванную материться Сашка — он всегда был заодно с родителями.
Игорь, конечно, спросил: «За сколько продаешь?» Сохадзе, конечно, сказал: «Оформляй все только через своего нотариуса», а Барсуков заметил: «Из госпиталя ты, надо полагать, уволишься». Лица у всех троих были прекислые.
А Галька заулыбалась: «Правильно, Тань, я тебе давно говорила: продавай! Положишь деньги на книжку и живи на проценты! Родителям поможешь, а когда и племянникам чего подкинешь…»
Рэкетирский наводчик ничем особенным себя не выдал. Теперь надо было смотреть, кто первым засобирается домой: компания ему надоела или побежал звонить хозяевам?
Татьяна понемногу пересказывала свою еще вчерашнюю заготовку, приспосабливая ее к появившемуся кстати дальневосточному капитану, а про себя замечала, кто задает подозрительные вопросы. Но подозрительные вопросы задавали все, кроме Вики с Сергеем. Сладкая парочка сидела с такими гадливыми физиономиями, что было совершенно ясно: первыми домой уйдут они. Однако говорило это лишь о том, что Татьяна сильно упала в глазах второй змеежены. Остальные дружно лезли в душу. Если пропустить ее ответы на «Как ты могла, ни с того ни с сего?!» и прочие охи, у Татьяны сложилась такая история: