Своих не сдаю
Шрифт:
— Где конкретно?
— Точно не говорят, но где-то там в горах…
— Где слышал? Кто сказал?
— В Грозном на рынке говорили, незнакомые какие-то…
— Ясно. Дальше.
— Еще караван с оружие из Грузии пойдет через перевалы примерно через месяц, — вдохновенно врал Хамзат.
Все его опасения развеялись, провести русского оказалось проще простого, он все принимал за чистую монету, главное не называть людей, точных мест и дат. Тогда его рассказ невозможно будет проверить. А то, что нет никакой конкретики, так он же сразу предупреждал, что с боевиками никак не связан, так что откуда ему что знать.
— Караван будет большой и идет к самому Хаттабу…
Разведчик слушал, прикрыв глаза и покачиваясь на стуле, вроде бы совершенно безразлично.
— Тоже на рынке слышал?
— Да, тоже на рынке, там много услышать можно. Много говорят… Вот еще…
—
— Бабы? Почему бабы? — удивился Хамзат неожиданному повороту разговора.
Русский, не отвечая, в очередной раз качнулся на стуле, и страшный удар в коленную чашечку заставил Хамзат взвыть и согнуться в три погибели от взорвавшейся в ноге боли. Вскочивший со стула разведчик одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и резким рывком за волосы задрал ему голову вверх, сверкнувшая молнией в его руке сталь ножа хищно прижалась отдающим холодом лезвием к горлу. В лицо чеченцу впились опасно посеревшие отдающие стальным оттенком глаза.
— Потому что бабы обычно несут всякий вздор и заведомую чухню, — обманчиво ровным и спокойным голосом произнес русский. — Вот вроде как ты сейчас.
Хамзат лишь хрипел, закатывая глаза и тихонько подвывая от боли.
— Ты что, сука, забыл, о чем я тебя предупреждал в прошлый раз? — ласково водя туда-сюда ножом по натянутому горлу, продолжал разведчик. — Так я тебе сейчас напомню. Если ты считаешь, что ты самый умный и можешь вешать лапшу на уши тупым гаскам, то ты сильно ошибся, очень сильно… Видно придется мне рассказать местным старейшинам, кто навел комендатуру на Махмаева… Придется? Как думаешь, а?
— Вам не поверят… — просипел, вздрагивая всем телом и боясь пошевелиться, чувствуя, как остро отточенное лезвие скребет по заросшей трехдневной щетиной шее, легко сбривая жесткие топорщащиеся волоски, Хамзат.
— А-а, вот ты как решил? Мол, мое слово, против слов презренных гяуров, и кому, спрашивается, поверят больше? Нет, дорогой мой шимпанзенок, шалишь… Это смотря как рассказать… Ты Хатимат Хамханову знаешь, нет? Не знаешь? Странно… Ну тогда поверь на слово, есть тут такая местная достопримечательность, паленной водкой торгует. А уж болтливая она баба, сил нет! Что услышит, моментально, на все село разнесет… Так вот, местные комендантские бойцы у нее частенько водочкой затариваются, да и офицеры не брезгуют. Завтра к ней заедет помощник коменданта, возьмет три пузыря, и расскажет, что к нему однокашник из ГРУ приехал, гулять будут. Потом подъедет еще, часа через три за добавкой, с этим самым однокашником, со мной, то есть, уже изрядно подвыпившие оба будут. И вот пока эта самая Хатимат в дом за водкой побежит, расскажет однокашник помощнику коменданта, про то, что ты давний его агент и не одного моджахеда уже за деньги продал, а последним твоим сообщением мне как раз Махмаевы и были. Ну а поскольку я пьяный, так и говорить буду громко так, что эта самая Хатимат наверняка услышит. Потом мы с помощником поедем водку пьянствовать и ждать известия о том, что тебе глотку перерезали, как барану. Вот так примерно…
Нож легонько скользнул, надрезая кожу на шее Хамзата, от внезапной резкой боли тот дернулся, но удерживаемый мощной рукой разведчика за волосы, быстро затих.
— Ну что? Все еще считаешь, что мне не поверят? Все еще хочешь попробовать?
— Шайтан, — глухо выдохнул Хамзат.
— Да нет, это ты уже слишком. Разве что его заместитель по Чеченской республике, — холодно и неприятно улыбнулся ему разведчик. — Ну что? Все осознал? Говорить будем?
— Будем, — судорожно сглотнув, просипел чеченец. — Только нож убери и отпусти меня.
Люд все так же улыбаясь неуловимым движением руки спрятал тускло блеснувший клинок в ножны и, до хруста костей потянувшись по-кошачьи гибким телом, неспешно направился к отлетевшему в сторону во время суматохи стулу, не спеша поднял его и, аккуратно поставив на прежнее место, сел.
— Ну? Слушаю тебя?
— Ты платить обещал… — облизнув пересохшие губы и непроизвольно потирая шею, произнес Хамзат, глядя куда-то в сторону.
— Обещал, значит, заплачу, — серьезно и веско ответил Люд. — Я с тобой дело честно веду, не обманывая…
Он прекрасно знал, что молодой чеченец сейчас отчаянно пытается сохранить лицо, понимая, что проиграл вчистую и все равно сделает все, что захочет ловко поддевший его на крючок разведчик, все же пытается выдвигать какие-то свои требования. Вроде как сравнивая счет: мне пошли навстречу, ну и я в ответ тоже… Так примерно потом эти мелкие уступки прольются целительным бальзамом на израненное горское самолюбие, помогая примириться
— Ладно, — подумав с минуту и еще раз нервно пройдясь языком по губам, произнес Хамзат. — Они сами виноваты. Не надо было им так со мной поступать. Слушай…
Люд склонился над столешницей, перегнувшись как можно ближе к собеседнику, всей позой и выражением лица показывая предельное сочувствие и понимание. Вначале Хамзат говорил неуверенно, спотыкаясь на каждом шагу, долго подбирая слова и периодически сбиваясь и замолкая. Однако разведчик, поощрительно улыбаясь, доброжелательно кивая, вовремя задавая точно выверенные наводящие вопросы, вскоре сумел помочь ему перебороть неловкость и, постепенно, речь чеченца стала плавной и образной, слова полились, будто сами собой, выражая весь гнев и возмущение незваными ночными гостями и их наглыми требованиями. Люд бурно сопереживал, укоризненно качал головой, демонстративно сжимал кулаки и скалил в гневе зубы в самых драматических местах повествования. А сам внутренне ликовал, мало того, что он нутром опытного оперативника сразу почуял, что парнишка на этот раз вовсе не врет, а значит все, Рубикон перейден и теперь (только теперь!) он становится настоящим, достойным доверия агентом, еще открывалась шикарная возможность выйти на очередную духовскую банду, взять их эмиссаров при передаче денег и одним махом выяснить, где скрываются остальные бандиты, и кто в селе с ними связан. Это была удача! Люд на секунду вспомнил тот момент, когда на берегу Хумыка ловил спину бегущего Хамзата в прорезь автоматного прицела. Ведь никаких проблем не было снять тогда пацана, гарантированно и качественно, на таком расстоянии не промазал бы и самый тупой срочник. Ан нет, как что-то под руку тогда толкнуло, вдруг в последний момент решил сделать по-другому. И вот он результат! Да какой! Ай да Люд! Ай да сукин сын!
Цапель
Несколько полуразвалившихся заросших диким бурьяном построек на фоне чистого голубого неба, по которому оранжевым шаром катилось яркое летнее солнце, смотрелись мирно и даже как-то идиллически. Вообще окружающий пейзаж смутно напоминал не то альпийские луга сытой и благополучной Швейцарии, по которым носится нарисованный медведь с шоколадом «Alpen gold», не то немецкую слюнявую балладу о влюбленных пастухе и пастушке. Однако десяток мужчин в линялом камуфляже, залегших в зарослях терновника чуть ниже по склону не понаслышке знали об обманчивости этаких вот мирных миражей и красот горной природы, которые здесь встречались чуть не на каждом шагу. В любой момент идиллическая картинка готова была взорваться грохотом автоматных очередей, свистом пуль, криком раненых. Война приучила их видеть не заливающее развалины солнце, а выискивать случайный его блик на окуляре оптического прицела, вслушиваться не в мерное шуршание легкого ветерка в кронах деревьев, а напряженно ловить случайный хруст сучка под крадущейся ногой, щелчок плавно сдвинутого предохранителя, или лязг передернутого затвора. Они были людьми войны — воинами, у которых восприятие реальности катастрофически однобоко сдвинуто в определенную сторону. Иначе не выжить! Здесь не до красот и поэзии! Задумаешься, отвлечешься, расслабишься всего на секунду и поедешь домой в цинке. А вместе с тобой и твои друзья.
Андрей с затаенным страхом всматривался в такой близкий и одновременно далекий оконный проем с выбитой рамой. За ним пугающая черная темнота, лучи стоящего в другой стороне неба солнца не могут высветить того, что прячется в этой непроглядной тени. Возможно, там никого нет и даже, скорее всего это так, но есть совсем небольшой, но все же вполне реальный шанс, что там, невидимый ему бородатый чеченец, хищно оскалившись в предвкушении удачного выстрела, ловит в прорезь прицела его Андрея голову. Он зябко передернул плечами стараясь унять не в меру разыгравшееся воображение. Глупости! Наверняка там никого нет. Мало ли что летуны наболтали, им вечно за каждым кустом духи мерещатся. Аристократы хреновы! Чистенькие, по воздуху летают! С утречка пошел, часок полетал и назад на крепко охраняемый аэродром, где тебе и постель с бельем глаженым, и душ с горячей водой, и жратва почти домашняя, и баба теплая под бок… А тут после их сообщений лазай по лесу, чеши квадрат, где они якобы разглядели вооруженных людей. Ну разглядели, так сразу врезали бы НУРСами, пулеметом причесали, сели посмотрели на трупы — кто такие? И нечего было бы группу гонять. Уроды!