Своим – все, чужим – закон. Кому помогает Кремль
Шрифт:
Поэтому, если в договоре будет жестко прописан уровень квалификации, как предполагается, 50 % — на самом деле это мало — российских участников этого проекта. Если будет довольно четкое ограничение на землепользование, на внедрение новых технологий, на экологическую безопасность территорий, в том числе рекультивацию земель, неважно, кто приедет. Японцы предлагают нам использовать земли на российском Дальнем Востоке.
Мнения господ Ван Хуньюня и других, оно абсолютно нереферентно для нас. Мы читаем каждый день десятки различных китайских статей, и есть другое мнение. На самом деле все говорят: нам не нужна Россия. Вообще затянуть
Т. Фельгенгауэр: То есть, даже если они чего-нибудь захотят, ничего не получится, потому что российское законодательство защищает РФ.
А. Маслов: Оно должно защищать, потому что есть человеческий фактор, который действует по-другому, но прописывать это все, конечно, жестоким образом надо.
Т. Фельгенгауэр: В условиях всех этих санкционных войн, сложных отношений с Евросоюзом, а уж тем более с США, на самом деле Россия стремится дружить с Китаем, тем более что в ООН мы выступаем вполне консолидировано, голосуем одинаково, друг друга поддерживаем. Так давайте расценивать это как надежный хороший тыл, нет?
В. Поздняков: Закон «О территориях опережающего развития» — там предусматривается возврат недвижимого имущества резиденту инвестпроекта по окончании срока действия договора, неограниченный ввоз работников и освобождение от налогов. И эти условия, когда наступит период времени завершения, то здесь наши арендодатели не предусмотрели. Затем у нас действительно Земельный кодекс предусматривают от 3 до 49 лет. Допустим, я отношусь положительно к тому, что 4 июня на официальном сайте Забайкальского правительства было опубликовано это решение о привлечении 24 миллиардов инвестиций на развитие сельского хозяйства. Но в том сообщении не было сказано о том, что эти миллиарды надо отдать в долгосрочную аренду на 49 лет.
Поэтому то, что раньше опубликовано — не зря такое количество процентов сегодня у вас проголосовали о своем беспокойстве. Это хорошо, что они сказали раньше, конечно, нам нужно провести слушания, учесть общественные мнения, выявить все нюансы и тонкости заключения договора — мы их не знаем. Алексей сейчас говорит, что 49 лет, и я тоже согласен, что, может быть, 5–10 лет достаточно? Но сегодня хватаются за эти 24 миллиарда, потому что это же нищета, это Забайкальский край, у него 5,5 миллиарда на 2015 год дефицит бюджета. За годы 25 млрд рублей задолженность. И по всем регионам это порядка 2 триллионов рублей задолженность субъекта федерации перед федеральным бюджетом. Это же огромная проблема. И скажу почему.
А. Маслов: Я как раз оттолкнусь от ваших слов и продолжу, действительно, проблема, почему правительство, как я понимаю, пошло на этот договор? Вопрос главный — инвестиции, которые обещает китайская сторона, а не потому, что кто-то хочет отдать кусок российской земли просто сдуру, простите. Как показывает практика, из всех обещаний, на которые мы ориентируемся, инвестиции, которые обещают китайцы в Россию, это менее 10 %. Это реальность как таковая.
Т. Фельгенгауэр: Это как раз к цитате губернатора, что это «взаимовыгодные обещания».
А. Маслов: Вот «обещания» здесь ключевое слово.
В. Поздняков: Ну, один деньги дает, а другой землю — ничего себе равные условия.
А. Маслов: Вопрос в том, что земля есть сегодня, а будут ли завтра деньги — это главный вопрос. И будет ли это связанный кредит под закупку китайского же оборудования, китайских удобрений, или нет — это тоже хороший вопрос. Главный здесь вопрос, что вообще по большинству китайских проектов — и этот проект хорошее тому доказательство — не проводится никакой специфической экспертизы. Общественные слушания — вещь хорошая, но они должны быть на основе каких-то данных.
А здесь нужно проводить экспертизу сельскохозяйственную, с привлечением специалистов, потому что мы знаем массу случаев деградации земель, после того как китайцы брали в аренду — в Астраханской области, в Астрахани, в Краснодарском крае. Не потому что это китайцы такие, а потому, что это не было нигде прописано. И во-вторых, это должна быть специфическая экспертиза вообще в области взаимодействия с Китаем: достаточно ли мы получаем от Китая, когда идем на такие серьезные сделки?
Поэтому как раз вопрос заключается в том, что все это спорадические, никак не упорядоченные действия, которые показывают, что у нас нет реально осуществляемой программы развития связей с Китаем.
Т. Фельгенгауэр: С одной стороны, могут инвестировать в развитие очень сложного региона, у которого реальные финансовые проблемы. С другой стороны, как отдавать землю? Так как найти баланс, потому что вроде бы хочется и колется.
В. Поздняков: Я соглашусь — от безысходности идут на эти риски. Сегодня у меня такие сведения, что всего 9 % земли в Китае свободны, остальное под зданиями, городами промышленными.
А. Маслов: Поправлю, 9 % — это обрабатываемая земля, то есть та, которая может пойти под сельхозобработку.
В. Поздняков: И конечно, в Забайкалье более миллиона гектаров земли, которая находилась в производстве в советское время. Сейчас это порядка 300 тысяч. Поэтому порядка 800 тысяч гектаров свободны, это залежные земли. Так почему это происходит? А потому, что промышленность в России не развивается или в каком-то упадническом состоянии. Нет промышленности и в Забайкалье. А будет промышленность — будет развитие.
В советское время в сельское хозяйство вкладывали, по разным данным, по разным статьям, от 15 до 20 % расходной части бюджета. Сегодня — менее 1 %. То же самое и в Забайкалье. Сегодня всего около полутора миллиардов в год идет инвестиций на сельское хозяйство. А хотя это район рискованного земледелия, но они полностью обеспечивали себя продовольствием. А сегодня приходится ввозить.
Более того, наверное, вы знаете цифру о том, что благополучная страна, если в ней производится одна тонна зерновых на человека. Так вот единственный регион — Читинская область тогда называлась, — которая давала эту тонну. То есть может развиваться и не нужны дополнительные въезды рабочей силы и такие инвестиции. Инвестиции же мелочны.
Т. Фельгенгауэр: Сделаем перерыв. Я бы обратила внимание и на то, вынужденное это или не вынужденное сотрудничество России и Китая, к тому же все говорят о том, что нужно избавляться от доллара как от основной валюты расчета и как здорово переходить на юани. И постоянно идут разговоры, возможны они или невозможны. Я предлагаю этими темами расширить наш спор в следующей части программы…