Своими глазами
Шрифт:
Храмы Каджурахо — это не столько архитектура, сколько скульптура. Это скульптурное зодчество чем-то напоминает сказочные крепости или дворцы, которые дети строят из мокрого песка на приморском пляже. Если набрать в ладони песчаной жижи и капать ею на землю, то постепенно вырастают похожие на сталагмиты нагромождения башен и башенок. Каждый храм Каджурахо поднят на высокую каменную платформу. Над этим тщательно разработанным цоколем возведены три яруса скульптурных барельефов. Между ними пропущены полосы камня, украшенного плоскими орнаментами. А над всем этим возвышается сикара — то ли купол, похожий на шлем древнего воина, то ли сложное соединение многих куполов. Сикара олицетворяет собой культ плодородия, а он, в свою очередь, связан с богом Шивой. Несколько упрощая, можно сказать, что индуисты почитают
Храмы Каджурахо воплощают тантрическую доктрину в индуизме, которая обрела популярность со времени династии Чандела. Тантризм — это как бы противоположность аскетизму. По мнению его последователей, женщина воплощает собой божественную силу творения. И, стало быть, чувственная любовь, как и духовное совершенствование, может возвышать человека, поднимать его на небеса. Про Каджурахо говорят, что это единственная в мире деревня, куда ежедневно прилетает «боинг». Действительно, здешний аэропорт каждый день принимает полный самолет туристов из Дели или Бомбея. Почему же «боинг» летает именно сюда, а не в Аджанту и Эллору?
Туристические фирмы, разумеется, не преминули воспользоваться славой Каджурахо как одного из немногих мест в Индии, где сохранилась религиозная эротическая скульптура. «Храмы сладострастия» оказались прибыльной приманкой.
Культ мужского начала в природе, разумеется, имеет эротическую окраску. Однако художественные достоинства храмов Каджурахо отнюдь не сводятся лишь к этому. На их барельефах запечатлена жизнь того времени. Тут сражения и пиры. Тут праздники и старинные формы казни: слон давит ногами осужденного на смерть. Тут и придворные нравы: одна красавица подводит брови, другая раскрашивает ступни ног.
Скульптурные фризы Каджурахо имеют некий лейтмотив. На них тысячекратно повторяется фигура льва, очень похожего на стилизованное изображение этого зверя в искусстве Китая эпохи Чжоу, а также древней Месопотамии. Поднявшись на дыбы и повернув голову назад, лев словно готовится поглотить женщину, сидящую у него на спине. Тем временем другая женщина стоит перед львом на коленях и, страстно изогнув спину, старается поймать руками конец львиного хвоста. Подобные же барельефы повторяются вдоль всего фриза. Словно кадры киноленты, они фиксируют движения женских рук. Концом львиного хвоста женщина касается то своей шеи, то груди, то живота. Этот художественный образ служит олицетворением страсти. Строители храмов Каджурахо считали, что страсть снедает только женщину, тогда как мужчине свойственно лишь желание. Скульптуры Каджурахо называют энциклопедией индийской любви. Причем наиболее изощренным формам сладострастия придается прямо-таки ритуальное значение. Центр композиции — мужчина, который утоляет страсть двух, трех, четырех женщин сразу.
Мы ходили от храма к храму, дивясь тому, как свободно и смело сочетали архитекторы, жившие тысячу лет назад, самые различные элементы разработанного ими стиля. Вспомнилось, как один молодой москвич в Дели советовал лететь в Каджурахо самолетом. Дескать, от рейса до рейса целых два часа. И хотя в Каджурахо больше двадцати храмов, сказал он, все они в общем-то одинаковы. Оставалось лишь посочувствовать скептически настроенному соотечественнику. Конечно, храмы Каджурахо можно назвать одинаковыми — но лишь в том смысле, в каком схожи средневековые готические соборы в Кельне, Реймсе и Солсбери. Можно говорить об общности стиля, об общности художественного языка. Но создатели каждого из храмов говорят на этом языке что-то неповторимо свое. Есть храм, где главная сикара доминирует, возносится к небу в одиночестве. Бывает, что к ней примыкают четыре поменьше, а к ним еще шестнадцать, и все они устремляются ввысь, как слитые воедино сталагмиты.
Нам повезло, что мы увидели храмы Каджурахо дважды: при вечернем и при утреннем освещении, когда косые лучи солнца прорисовывают каждый выступ. На фоне синего, еще не выцветшего от зноя неба эти возносящиеся ввысь золотистые храмы порой напоминали сказочные ларцы для сокровищ.
Иногда говорят, что древнеиндийскому искусству не хватает чувства меры. Но вспомним произведения ранней готики, например портал собора Парижской богоматери. Сколько там различных декоративных деталей: и статуи апостолов, и химеры, и геометрические орнаменты.
После долгого и утомительного пути от Дели до Каджурахо мы боялись, как бы не проспать. Хотелось с первыми же лучами солнца начать осмотр. Но еще задолго до рассвета нас разбудила барабанная дробь, перезвон колокольцев и шум человеческой толпы. В нем выделялись женские причитания, а мужчины хором выкрикивали что-то похожее на лозунги. Оказалось, что наш приезд в Каджурахо совпал с одним из праздников в честь бога Шивы.
Большинство храмов Каджурахо демонстрируются туристам в качестве исторических памятников. Они ограждены металлической решеткой, а пространство между ними превращено в тщательно возделанный парк. Там цветут лиловые бугенвиллеи, среди аккуратно подстриженных газонов зеленеют деревья манго. Но одна из древних построек Каджурахо до сих пор является действующим индуистским храмом.
Уже с раннего утра по ведущим туда тропинкам тянулись паломники. Тела мужчин, прикрытые от солнечных лучей лишь набедренной повязкой, казались пепельно-шоколадными. Потому что паломники через каждые несколько шагов ложились прямо в пыль, припадая к земле. Женщины шли в ярких сари, неся с собой ярко начищенные медные кувшины. Возле храма паломники окропляли себя водой и поднимались по ступеням, на каждом шагу припадая лбом к камню. Затем они звонили в медные колокольчики, висевшие во внутреннем алтаре храма, поливали водой статую Шивы и украшали ее гирляндами цветов.
После этого мужчины спускались к пруду для повторного омовения, а женщины продолжали нараспев молиться, двигаясь вереницей вокруг каменного столба и двух священных смоковниц, разросшихся возле храма. В иступленном экстазе, с которым женщины припадали к каменным ступеням храма Шивы, а потом молили грозного бога, чтобы он послал очередной плод в их чрево, было что-то мистическое, загадочное, жуткое…
Вспомнился правительственный плакат, призывающий к ограничению рождаемости. Сможет ли он преодолеть силу религиозного фанатизма? Тем более если в национальном характере так глубоко укоренился тантрический культ, утверждающий, что сладострастие воплощает собой высшее проявление жизни — акт творения. И потому, чем изощреннее человек во всем, что к этому относится, тем больше он приближается к божественному началу. Но даже если бы мы не были свидетелями паломничества в праздник Шивы, храмы Каджурахо поражают не только своей неподдельной стариной, но и тем, что прошлое живет здесь в настоящем. Вокруг течет жизнь, почти не изменившаяся с X–XI веков, с того времени, когда возводились эти сооружения.
Велорикша подвозит туристов к очередному храму. А в двухстах шагах от древних барельефов скрипит старинное водоподъемное колесо, к которому вместо черпаков привязаны глиняные горшки. Это колесо — не музейный экспонат и не подделка для иностранцев. Оно выполняет ту же самую работу, что и тысячу лет назад. Вокруг величественных храмов виднеются убогие хижины. Пасутся тощие серые бычки и грациозные черные козы с шелковистой шерстью.
Вечером мы побывали на концерте народных танцев. Зрители разместились на раскладных стульях перед искусно подсвеченными храмами. Ведущий программы напомнил, что храмы в древней Индии служили не только местом отправления религиозных обрядов, но и средоточием культурной жизни. Впоследствии эта связь ослабла. И вот теперь решено возродить фестивали народного искусства возле храмовых ансамблей, чтобы подчеркнуть связь между музыкой, танцем, архитектурой и скульптурой, сложившуюся еще много веков назад. Мы любовались движениями танцовщицы, у которой на щиколотках были надеты серебряные браслеты с бубенчиками. Она удивительно тонко передавала движениями своего тела сложнейшие оттенки непривычных нам ритмов индийской народной музыки. А за сценой поднимались в звездное небо контуры храмов Каджурахо. В разгар концерта я вдруг заметил, что одна из звезд быстро движется по небу, прочерчивая свой путь от созвездия к созвездию. Это был искусственный спутник Земли. Он вновь напомнил о сосуществовании, казалось бы, несовместимых эпох.