Своими глазами

Овчинников Всеволод Владимирович

Город-призрак, лежащий среди зеленой равнины, словно построен для киносъемки. Его главной архитектурной доминантой служит арка мечети, ведущая на квадратную храмовую площадь. Она величественна, как ансамбли старинных зданий Самарканда. Под сводами арки гнездятся дикие пчелы. Когда подъезжаешь к Фатехпур Сикри со стороны мечети, город кажется живым. Работают каменотесы, применяя те же орудия труда, что использовались здесь 400 лет назад. Пасутся козы. Сбегаются к автомашине мальчишки, выпрашивая бакшиш.

Взбираемся по крутым ступеням и, разувшись, ходим по храмовой площади с ботинками в руках. Это типичный двор мечети или медресе. Галерея арок опоясывает замкнутый квадрат. В центре вымощенного каменными плитами двора высится беломраморная ажурная мечеть. Внутри истово читают Коран несколько верующих. История Фатехпур Сикри оборвалась так же сказочно, как и началась. В 1584 году, то есть всего через полтора десятилетия после основания новой столицы, император Акбар оставил ее, вновь вернувшись в Агру.

Гвалиор — ночлег v магараджи

За годы работы в Англии мне много раз доводилось показывать соотечественникам достопримечательности Тауэра, и в том числе пушки из индийской крепости Гвалиор. Она была одним из оплотов Великих Моголов, где англичанам пришлось вести упорные бои. И вот представилась возможность увидеть эту цитадель своими глазами. Гвалиорская крепость построена из красного песчаника. Ее сторожевые башни, примыкающие к главным воротам, своими изящными линиями напоминают минареты, как бы прилепившиеся к скале.

В свое время крепостная стена была облицована изразцами. Остатки их кое-где сохранились. Вот ряд плиток, на которых изображены желтые утки на ярко-синем фоне. Вот своеобразный орнамент, составленный из символических фигур крокодилов со сцепившимися хвостами.

В 1857 году Гвалиор стал базой сипайского восстания, которое послужило началом борьбы индийского народа за независимость. Здесь сипаи, которых возглавляла Лакшми-бай, дали англичанам последний бой. Раненная пулей и саблей героиня умерла в седле. Подобно Жанне д’Арк, Лакшми-бай сражалась в мужской одежде. Англичане так и не узнали, что она была женщиной.

Все дороги, ведущие к крепости, проложены с таким расчетом, чтобы по ним могли проходить слоны с паланкинами для магарадж. На деревянных воротах торчат стальные кованые шипы. Когда створки их закрывались, эти шипы преграждали путь боевым слонам противника. Хотя слона можно научить чему угодно, его никогда не заставишь пробиваться через такую колючую преграду.

— Ночевать будем во дворце, — загадочно сказал мой спутник.

Оказалось, что магараджа Гвалиора решила последовать примеру некоторых английских аристократов. Гостевой флигель своего дворца она переоборудовала в гостиницу. Во времена королевы Виктории молодой магараджа Гвалиора построил в крепости дворец на манер итальянского палаццо. Выпускник Кембриджа, видимо, хотел поразить гостей из Англии чем-то нарочито восточным и стилизовал гостевой флигель дворца под индийское средневековье. Вдоль второго и третьего этажей тянется балконная галерея. Вместо перил она закрыта решетками из резного камня с геометрическим узором. В одной половине моего номера площадью около 100 квадратных метров стояла гигантская двуспальная кровать. В другой — диван с креслами, настолько пыльными, что на них было страшно сесть. Ванная комната тоже была необъятных размеров. Но в ней был только душ с электрическим водогреем, который не работал, а по грязноватому полу бегали мокрицы. Правда, на старинном столике стояли фаянсовый кувшин и таз, видимо сохранившиеся со времен королевы Виктории. Ими и пришлось пользоваться для умывания.

Рано утром меня разбудили какие-то странные звуки: не то детский плач, не то вой шакалов. Оказалось, что это кричат павлины. Они разгуливали по парку, который когда-то был разбит вокруг дворца, но сейчас пришел в запустение. Часть газонов распахана и засеяна пшеницей. Однако перед гостевым флигелем буйно цвели кусты роз.

Дворец магараджи Гвалиора, открытый для посещения туристами, оставляет весьма тягостное впечатление. Во всем видишь какую-то странную смесь помпезности и упадка. Со стен клочьями свисает шелковая обивка. Позолоченная штукатурка на лепных потолках обваливается кусками. Какой-то жалкой, нелепой выглядит на этом фоне мебель в стиле Эдуарда VII, считавшаяся в конце XIX века воплощением последней моды.

Но, пожалуй, еще более удручало стремление индийских феодалов во всем подражать иноземным завоевателям, порой доходя при этом до полного абсурда. Причем не только из-за высокомерного презрения к культуре собственной страны, но и потому, что они видели в европейской цивилизации лишь самую крикливую и броскую ее сторону. А ведь дворец магараджи Гвалиора был выстроен не каким-нибудь нуворишем, а представителем древней династии!

Желая пустить пыль в глаза своим соотечественникам и высоким особам из колониальной администрации, магараджа изощрялся как мог. Зал аудиенций похож на лондонский Реформ-клуб. Потолок с лепной позолотой, коринфские колонны, тяжелые трехметровые люстры. Вот комната, обставленная хрустальной мебелью. Брюссельские и венецианские мастера, видимо, немало потешались над богатым заказчиком. Где еще можно увидеть диван с хрустальными ножками и хрустальной спинкой? А ведь кроме мебели и торшеров, магараджа умудрился использовать хрусталь даже для сооружения лестницы. Каждый столбик ее перил сделан из хрусталя да еще украшен гранеными подвесками, словно это люстра. Выдумкам хозяина гости немало дивились и в столовой. Магараджа заказал в Лондоне серебряный макет железной дороги. Посередине стола медленно двигался поезд из вагончиков, в каждом из которых ставились хрустальные графины с напитками.

Розовый город Джайпур

Желание непременно побывать в Джайпуре родилось у меня в Калькутте, хотя столица Раджастхана не имеет решительно ничего общего со столицей Бенгалии. В центре Калькутты среди просторного ухоженного газона высится мемориал королевы Виктории. Внутри его с давних пор экспонируются картины, посвященные знаменательным событиям в истории Виндзорского дома. Среди них — картина русского художника Верещагина «Въезд принца Уэльского в Джайпур». По композиции и колориту картина типично верещагинская, хотя фамилия художника напечатана под ней самым мелким шрифтом. Как нечто наиболее важное, надпись на табличке сообщает, что на белом слоне сидит принц Уэльский. Следующая строчка гласит, что данную картину подарил мемориалу магараджа Джайпура. И уже в самом низу называется фамилия художника. От картины Верещагина веет сухим зноем. Перед ней забываешь о влажной жаре Калькутты. Порой кажется, что ощущаешь даже запах пыли, которая клубится под ногами воинов и боевых слонов, шествующих мимо розоватого дворца.

И вот мне самому представилась возможность побывать в Джайпуре. Дорога идет по равнине. Сначала вокруг зеленеют пшеничные поля. Кое-где желтыми прямоугольниками ярко выделяются посевы цветущей горчицы. Но чем ближе к границе Раджастхана, тем скупее становится растительность, тем ощутимее иссушающее дыхание пустыни. Правители Раджастхана многие века не желали подчиниться Великим Моголам, сделавшим Дели своей столицей. Раджастханцы остались индуистами вопреки мусульманскому господству над Северной Индией. Борьба продолжалась несколько столетий. Напоминанием о ней доныне служат бесчисленные крепости, выросшие на пустынных просторах Раджастхана. Именно крепостью среди неприступных гор был и Амбер — древняя столица Раджастхана. Экскурсионные автобусы и теперь могут доехать только до подножия. Дальше надо взбираться вверх по крутой и узкой тропе или садиться на слона, что и делают большинство туристов.

Желто-бурые с темными подпалинами стены дворца в Амбере напоминают верблюжью шерсть. Его внутренняя планировка умышленно усложнена. Путаница коридоров позволяла магарадже тайно посещать любую из многочисленных наложниц, а также устраивать конфиденциальные встречи без ведома придворных. На одной из плоских крыш дворца разбит верхний сад, окруженный колоннадами. Там цветут лиловые бугенвиллеи. Другой дворец был выстроен на участке рукотворной суши посреди большого озера. Сейчас этот водоем почти совсем зарос. После смерти императора Акбара власть Великих Моголов начала ослабевать. Раджастханские магараджи почувствовали, что им уже нет необходимости отсиживаться среди неприступных гор. И вот в 1727 году столица Раджастхана была перенесена из Амбера в Джайпур.