Своими глазами
Шрифт:
Представим себе пол, из которого вынули одну половицу. Если выплеснуть на этот пол таз воды, она сначала разольется по ровной поверхности, а затем хлынет вниз. Вот с такой вырванной половицей хочется сравнить щель в базальтовом монолите, которая неожиданно преграждает путь Замбези. С прогулочной тропы все время видишь могучую реку, текущую прямо на тебя. Но, упав со стометрового уступа, Замбези вынуждена круто изменить свое течение. Ведь путь вперед ей преграждает отвесная каменная стена. И река под прямым углом поворачивает влево. Водопад в сочетании с водоворотом — вот что представляет собой чудо на Замбези. Главный водопад обрамлен двумя островами. Первый, базальтовый утес называется Катаракт. Второй носит имя Ливингстона. Именно на этот остров высадился исследователь Африки, когда подплыл к водопаду на
Напротив острова Ливингстона туристская тропа выходит как бы на степной участок. Здесь шелестит пожелтевшая трава, а падающая вода шумит уже примерно метрах в ста левее. У водопада Лошадиная подкова, как и у соседнего, Радужного, можно наконец рассмотреть дно ущелья, по которому змеится зеленоватая лента Замбези. И вот передо мной пятый по счету, Восточный водопад. В сухой сезон его занавес напоминает отдельные пряди седых волос, свисающие с замшелого обрыва коричневато-угольного цвета.
Снова окидываю взором чудо на Замбези. Пожалуй, самое поразительное здесь — это контраст между спокойным, неторопливым течением реки, ее ленивой, маслянистой гладью и как бы рождающейся из нее «обителью разгневанных богов», гремящей и клокочущей смесью падающих струй и поднимающихся вверх водяных капель. Ощущение чуда усиливается еще и тем, что водопад Виктория доныне предстает перед нами таким же, каким его увидел Ливингстон в 1855 году. За это следует воздать должное англичанам. Ни одной современной постройки, ни одного рекламного щита, которые так раздражают на Ниагаре. Люди приложили немало усилий, чтобы национальный парк Виктория-Фоле стал более удобным для посетителей. Но сделано это деликатно и незаметно. Ступени бетонных лестниц облицованы каменными плитами неправильной формы. Пешеходные тропы не заасфальтированы, а присыпаны гравием. Бревна вековых деревьев превращены в скамейки для отдыха. Даже проволочная ограда над кручами скрыта от глаз колючим кустарником. А хижина с крышей из пальмовых листьев оказалась туалетом, оборудованным не хуже аналогичных заведений в Виндзорском парке. Чистота, умывальник с полотенцем, никаких запахов.
По Замбези
Туристская тропа, что тянется вдоль водопада Виктория, оканчивается возле железнодорожного моста, соединяющего Зимбабве и Замбию. После крутого поворота влево, который великая африканская река вынуждена сделать после падения с базальтового уступа, Замбези в этом месте резко поворачивает вправо и зигзагами устремляется вниз по порожистой теснине. На отмелях видны надувные лодки и фигуры людей в ярких спасательных жилетах. Любители острых ощущений спускаются отсюда вплоть до водохранилища Кариба. Нам тоже предстояла поездка по Замбези. Правда, не на надувной лодке, а на прогулочном катере. И не вниз по порогам, а вверх от водопада. На катер погрузились в третьем часу пополудни, в самый солнцепек. На нижней палубе у открытого окна было, однако, прохладно. Зачерпнул рукой воды. Она оказалась гораздо чище и прозрачнее, чем в Янцзы, Меконге, Ганге и других знакомых мне больших азиатских реках.
Замбези, которая служит тут естественной границей между Зимбабве и Замбией, на определенном участке не имеет ни единого изгиба. Река неторопливо течет по прямой, ее совершенно спокойная поверхность лоснится под солнцем. Не удивительно, что в послевоенные годы британская авиакомпания начала доставлять сюда туристов на гидропланах. Это была остроумная коммерческая идея: обзавестись аэропортом в непосредственной близости от водопада Виктория, не истратив для взлетно-посадочной полосы ни единого кубометра бетона!
В три часа дня солнце скрылось за облака, и я рискнул выйти на верхнюю палубу. Там было не так уж жарко (если, конечно, не прикасаться к раскаленным пластмассовым стульям). На левом, замбийском берегу виднелись фигуры женщин с удочками. Выглядело это несколько непривычно. Но ужение для местных жителей отнюдь не забава, а способ добыть себе пропитание.
Широкие берега Замбези сблизились. Прямо по курсу обозначился зеленый остров, обрамленный песчаными отмелями. Оттуда было хорошо наблюдать за стадами бегемотов, нырявших на мелководье. Однако сойти на берег нам не разрешили. Оказалось, что на остров временами заплывают слоны, чтобы полакомиться молодыми побегами. Вот и на сей раз там оказалась слониха с детенышем. А тревога за потомство, по словам нашего экскурсовода, порой делает ее опасно агрессивной. На вид, впрочем, все выглядело очень мирно и даже трогательно. Слониха стояла по уши в воде и из хобота поливала себе спину. А слоненок боязливо топтался по песку и пытался подражать матери.
За островом, несколько выше по течению, обратили внимание на могучий баобаб, похожий на связку слоновых хоботов. Существует притча о том, что бог будто бы рассердился на это самое долголетнее дерево, вырвал его из земли и снова воткнул в почву корнями вверх (крона баобаба действительно напоминает пучок толстых корней серебристо-серого цвета). На весь сухой сезон баобаб сбрасывает листву. Зато его древесина способна хорошо сохранять влагу. Поэтому, когда слоны очень страдают от жажды, они могут утолять ее соком баобаба.
Плавание по Замбези завершилось у крокодиловой фермы. Ее владельцам разрешено ежегодно собирать в прибрежном песке 2500 крокодиловых яиц при условии, что они выпустят в реку 125 крокодилов-подростков, достигших длины одного метра. Проще говоря, ферма обязана выпускать на волю пять процентов молодняка, то есть вдвое больше, чем выживает в естественных условиях. Ежегодно самка крокодила откладывает на песчаных отмелях от 40 до 80 яиц. Почти три месяца она неотлучно стережет их от обезьян, шакалов, гиен, мангустов. Когда детеныш вылупляется, крокодилиха берет каждого из них в пасть и относит в реку (видимо, отсюда и сложилось мнение, будто крокодилы поедают собственное потомство). Еще три месяца мать заботится о детенышах, а потом забывает о них.
В садках нам сначала показали восьмимесячных крокодильчиков. Такого детеныша длиной 30 сантиметров можно было взять в руки. Он сердито разевал пасть, показывая зубы, приспособленные лишь кусать, но не жевать. Молодые крокодилы достигают метровой длины через два с половиной года. Кормят их раз в неделю мясом местных животных: слонов, буйволов, зебр. Раз в три месяца крокодилам дают глотать небольшие камни, необходимые им для пищеварения. В возрасте трех-четырех лет крокодилов забивают, чтобы использовать их дорогую кожу, а также мясо хвоста, которое считается съедобным. На ферме я впервые обратил внимание на то, что, плавая, крокодил не использует свои лапы как плавники, не загребает ими воду, а прижимает конечности к туловищу и извивается подобно змее. На берегу он кажется сонным и неповоротливым, но, преследуя добычу, становится очень проворным и может передвигаться по суше со скоростью 25 километров в час.
Нам показали заводь, где среди палых листьев, словно старые бревна, лежали четырехметровые крокодилы. Каждый самец ревностно охраняет свои владения. При появлении соперника они дерутся до тех пор, пока кто-нибудь из них не погибнет. Самым крупным экземпляром на ферме был сорокалетний самец длиной четыре с половиной метра и весом 340 килограммов. По данным статистики, четыре африканца ежедневно становятся жертвами крокодилов, почти столько же — жертвами бегемотов. Но куда больше людей гибнет на юге Черного континента от машин, носящих имена этих животных. Своей зеленовато-серой окраской на крокодила очень похож южноафриканский бронетранспортер. Его, кстати, так и прозвали «кроко» в отличие от броневика «гиппо», который, словно из-за сходства с гиппопотамом, красят в более темный, почти угольный цвет.
Большое Зимбабве
Чтобы посмотреть водопад Виктория, пришлось пересечь страну с востока на запад. А теперь мой маршрут пролегает из Хараре на юг. Примерно на полпути до реки Лимпопо, то есть до границы с ЮАР, находится город Масвинго (бывший Форт-Виктория). Проехав двадцать километров от него по проселочной дороге, попадаешь в заповедную зону. Там среди золотисто-бурой саванны, похожей цветом на шкуру льва, находится самый значительный исторический памятник Черной Африки — Большое Зимбабве.