Своими глазами
Шрифт:
Попав в Хараре в связи с Конференцией глав государств и правительств неприсоединившихся стран, я, разумеется, жаждал узнать, как складываются в стране расовые отношения. Удалось провести вечер в состоятельной белой семье. Об интересовавшей меня теме хозяева заговорили сами. Главное, по их словам, что после прихода африканцев к власти никакой варфоломеевской ночи не произошло. Черное большинство получило политические права. Белое меньшинство выиграло от воцарившегося мира и стабильности. Фермеры и бизнесмены по-прежнему занимаются своим делом — под защитой закона, отныне единого для всех. Хотя в Ланкастерских соглашениях были провозглашены принципы национального примирения и единства, многие белые семьи поспешили покинуть страну: из 250 тысяч эмигрировало 150 тысяч человек. Но после того как период первых страхов прошел, примерно третья часть уехавших вернулась обратно. Можно, конечно, обосноваться и в Австралии — стране, наиболее близкой по природным условиям.
Но в том-то и дело, вздохнули мои собеседники, что лишь по природным. Где взять в Австралии дешевую прислугу, без которой белые обитатели Южной Африки плохо представляют себе свое существование? А в Зимбабве даже банковский клерк может держать и шофера, и повара, и садовника. Формула «три — два — один» остается в силе.
Итак, волна миграции изменила направление. Самый чуткий барометр — цены на дома и земельные участки в Зимбабве. Они вновь поползли вверх. Страну покидают лишь обладатели редких профессий, уверенные в том, что смогут хорошо устроиться на новом месте. Сейчас в республике насчитывается свыше 100 тысяч белых на 8,3 миллиона африканцев.
Итак, массового бегства из Зимбабве не произошло. Межобщинные отношения стабилизировались. И этому во многом способствовал реалистический подход нового руководства страны к экономическим проблемам. Правительство предпочло воздержаться от широкой национализации частной собственности в промышленности, сельском хозяйстве и торговле.
Это наглядно видно на примере сельского хозяйства. Когда едешь из Хараре на юг, в сторону реки Лимпопо, вокруг видишь саванну, похожую на шкуру леопарда: рыжая трава и темные пятна деревьев. Но временами среди этой пожухшей растительности, словно оазис, появляется обширный зеленый массив. Чуть ли не до горизонта простираются тщательно ухоженные посевы пшеницы. Ее изумрудные всходы орошаются дождевальными установками. За проволочной сеткой пасутся породистые черно-белые коровы. А вот и усадьба белого фермера. Под навесом — грузовик-фургон, трактор, набор других новейших сельскохозяйственных машин. Несколько тысяч таких ферм (каждый их владелец обычно нанимает десятки чернокожих батраков) производят свыше половины сельскохозяйственной продукции страны — то есть больше, чем один миллион африканских дворов с общим населением около пяти миллионов человек. Лишь после свержения расистского режима африканская община стала обеспечивать себя продовольствием, увеличив свою долю в валовом производстве кукурузы с 8 до 40 процентов. Однако почти все товарное зерно, две трети хлопка и табака поставляют хозяйства белых фермеров. Выращиванием табачного листа в Зимбабве занимаются около полутора тысяч белых фермеров. Они поставляют пятую часть всего табака, который продается на мировом рынке.
Зимбабве — одно из немногих африканских государств, которое не только обеспечивает себя продовольствием, но и продает его, держит первое место в мире по экспорту табака, остается крупнейшим производителем хлопка в Африке к югу от Сахары. И немалую роль в этом сыграла гибкая политика правительства, сумевшего поддержать заинтересованность белых фермеров в сохранении их хозяйств как наиболее эффективных производителей сельскохозяйственной продукции.
Итак, гибкая политика правительства позволила предотвратить дезорганизацию хозяйственной жизни. Было бы, однако, неправильным считать, что после того как рухнула власть меньшинства, в стране ничего не изменилось. Закон одинаково защищает теперь как черных, так и белых. Установлен минимальный размер заработной платы для промышленных рабочих, а также для батраков и прислуги. Введено бесплатное начальное образование и медицинское обслуживание для малообеспеченных слоев. Появились профсоюзы, в которых объединены главным образом африканцы. В Хараре нет нищих, бездомных, нет типичных для африканских городов трущоб. Происходят перемены и в сельских районах. Примерно половина возделанных земель по-прежнему находится в руках белых фермеров. Но наделы тех из них, кто покидает страну, выкупаются государством для африканских семей. По новому закону владельцы ферм обязаны обеспечивать своих батраков жилищами, медицинскими пунктами, школами.
В какой же степени опыт Зимбабве может стать примером для ЮАР? При несомненных чертах сходства обстановка в этих странах весьма различна. В бывшей Южной Родезии максимальная численность белой общины составляла четверть миллиона человек. В Южно-Африканской Республике насчитывается около пяти миллионов белых.
По сравнению с Зимбабве белая община в ЮАР не только более многочисленна, но и менее однородна.
Военные, чиновники, фермеры — это, как правило, буры, составляющие около двух третей белого населения. Что же касается предпринимателей и лиц свободных профессий, то это чаще всего выходцы из Англии. Грань между консерваторами и либералами проходит в основном по этому водоразделу. Размежеванию белой общины во многом способствует политика Африканского национального конгресса. Он всячески акцентирует, что ведет борьбу против расового неравенства, а не борьбу против белых. В «Хартии свободы» АНК, принятой еще несколько десятилетий назад, говорится, что Южная Африка принадлежит всем, кто в ней живет. Белая община рассматривается, стало быть, как неотъемлемый фактор национальной жизни.
Водопад Виктория
В половине шестого в Хараре начинает светать. Вместе с зарей пробуждаются птицы. На сей раз их примеру пришлось последовать и мне: чтобы успеть на семичасовой самолет, который каждое утро возит туристов на водопад Виктория. Меньше часа лета — и мы попадаем в самую западную точку страны, где сходятся границы Зимбабве, Замбии и Ботсваны. Замбези — четвертая по длине африканская река после Нила, Конго, Нигера; единственная из них, которая течет на восток и впадает в Индийский океан. Водопад Виктория расположен примерно на середине ее течения.
Раскрашенный под зебру автобус доставляет нас к воротам национального парка Виктория-Фоле. До водопада предстоит пройти пешком. Но уже за несколько километров явственно слышен тяжелый, неумолкающий гул. А над горизонтом курится белое облако. «Гремящий дым» — так называют водопад местные жители. Таково их поэтическое восприятие этого чуда природы.
— Имейте в виду, что август — конец сухого сезона. Дождей в этих местах не было с апреля. Так что Замбези сбрасывает сейчас каждую минуту лишь 450 миллионов литров воды, а не 600 миллионов литров, как в период паводка…
Экскурсовод говорил это с почти виноватым видом, как бы извиняясь. Но грохот водопада, заглушавший его слова, напоминал, что и 450 миллионов литров в минуту — это отнюдь не мало. Общая ширина базальтового уступа, с которого низвергается Замбези, составляет примерно 1700 метров. Но даже во время половодья занавес водопада не бывает сплошным. Торчащие из пены утесы делят водопад на пять частей. К правому берегу примыкает самый узкий и самый неистовый из них — Чертов водопад. Между его краями всего 27 метров. Поэтому стометровый обрыв, с которого падают потоки воды, кажется особенно высоким. Здесь же, на правом берегу, находится памятник неутомимому шотландцу, открывшему чудо на Замбези для мировой науки. Дэвид Ливингстон в своей излюбленной одежде первопроходца стоит, подбоченясь, на невысоком гранитном монументе.
Спускаюсь от памятника по мокрым крутым ступеням, чтобы взглянуть на Чертов водопад снизу. Поистине «Гремящий дым»! Что-то завораживающее есть в этом неумолчном гуле, в этой сказочной круговерти. На фоне спадающих вниз потоков воды в противоположном направлении непрестанно поднимается белый пар. Мириады просвеченных солнцем водяных капель постоянно клубятся над обрывом. Каждому человеку присущ свой мир ассоциаций. Мне, например, Чертов водопад напомнил произведение классической китайской живописи. Это был типичный образец жанра «горы и воды» со всей присущей ему стилизацией. Та же черно-белая гамма, та же вертикальная композиция, та же фантастическая крутизна скал, с которых низвергаются водяные струи.
Дальше, за базальтовым утесом, начинается Главный водопад. В половодье ширина его занавеса составляет 830 метров. Но теперь этот занавес как бы порван торчащими из пены каменными выступами. Туристская тропа, проложенная по обрывистой кромке правого берега, позволяет любоваться водопадом на всем его протяжении. Она проходит через «лес дождей», похожий на оранжерею. Вокруг мокрая листва, мокрые лианы. А зонт практически не спасает, так как приходится идти сквозь сплошную пелену мельчайших дождевых капель, парящих в воздухе. Почти двухкилометровая прогулка вдоль водопада. Какое раздолье для тех, кто снимает на фото-, кино-, видеопленку! Не сразу доходит до сознания, что это возможно благодаря уникальной особенности здешнего чуда природы. Напротив Главного водопада хорошо видно, что глубокая трещина, в которую падает Замбези, имеет края одинаковой высоты. Река плавно и неторопливо течет по широкой равнине, оставляя в своем русле песчаные отмели и поросшие пальмами острова. Но вдруг убыстряет свое движение и проваливается в каменную щель стометровой ширины и такой же глубины.