Свора

Молчанов Андрей Алексеевич

– Не знаю я общаков ваших! И знать не желаю!

– Вот это ты им и объясни... А они тебе объяснят и про квартиру твою, и про "кадиллак", и про дом загородный... И спросят: откуда все эти прибамбасы взялись? Если не в курсе, расскажут...

– Ты мне не угрожай, скотина!..

– А мне-то чего тебе угрожать? Я-то что? Я ничего... С Костей вон поговори, он к тебе очень даже душевно относится... Вдруг подскажет чего?

Вероломный Костя, следуя тщательно разработанному плану Люськиного "развода", в последнее время выказывал новоиспеченной вдове всяческое сочувствие и участие, играя роль "доброго" следователя, и именно его поддержки искала наивная жертва.

– Вот такой у нас, значит, базарчик идет, - с ухмылкой говорил Константин Геннадию, включая запись своего телефонного разговора с экс-супругой умерщвленного товарища.

В динамике раздался жалостный всхлип, а после возмущенный Люськин голос твердо поведал:

– Слушай! Заезжал Толстый... Сначала он меня трахнул, а потом сказал, что я должна ему денег!

– Как?! За что?!
– на сопереживающей ноте откликнулся Константин.

– Говорит, Грыжа общак раздербанил...

– Да ты не волнуйся, разберемся, - успокаивал взволнованную женщину подлый интриган.
– Я ребят соберу. Если Гена не прав, мы его на место поставим!

– А... если прав?

– А вот и выясним!

– Костя, я на тебя очень надеюсь... Этот крокодил... он меня точно сожрет!

– В обиду не дадим!

– Может, приедешь сегодня?
– В голосе Люськи проскользнуло кокетство. Ты ведь такой умный... Хотя бы совет дашь...

Константин выключил запись. Как показалось Геннадию - с некоторой поспешностью.

– Ну, ездил?
– спросил сумрачно.

– Заехал...
– отозвался тот с неохотой.

– И чего посоветовал?

– Дождаться схода... А там - разведем по полной программе. Зарядим пацанов, они жути подпустят, факты наладят... А после - домашний арест, нотариус... В общем, через недельку отправим ее в Рязань к маме, откуда сюда и пришлепала. На билет скинемся... Пемзу, кстати, навестить пора. День рождения у него сегодня, не забыл?

– Угу, - кивнул Геннадий.

– Подарок купить надо.

– Гони пять сотен, подарок уже в багажнике.

– Что за подарок?

– Колеса и диски. Для "жигуля". Он же, сам говорил, на "девятке" ездит...

– Да ты чего... Несолидно!

– Нормально!

– Покажи хоть, что за колеса...

Узрев в багажнике тщательно отмытые от гаражной пыли покрышки, Константин, холодно усмехнувшись, обернулся к компаньону:

– Ты хочешь сказать, что это фуфло штуку зелени весит?

– Когда покупал - весило, - равнодушно пожал плечами Геннадий, понимая, что нынешняя цена колесам - долларов триста.

– Не, я ему лучше свой подарок куплю, - качнул головой Константин.

– Ну ладно, падай в долю, как тебе жаба позволяет...
– сдался Гена.

– Сотня...

– Да ты чего? Две хотя бы...

– Полторы.

– Ну ты кроила!

– От кого слышу, а?..

День рождения Пемзы, отмечавшийся в ресторане одной из центральных гостиниц, собрал толпу разнообразной братвы.

Приглашенные бандитские вожаки сидели за отдельным столом, возглавляемым виновником торжества, шестерки занимали места в углах и по краю зала, обмениваясь новостями и меряясь толщиной своих цепей, увесистостью перстней. Все как обычно...

Привычный затрапезный облик Пемзы преображал лощеный моднющий костюм, шедший ему как вороне - павлиний хвост. Изысканный покрой и столь же изысканная материя никак не сочетались с костлявым, угловатым туловищем и потасканной мордой с сияющими фиксами.

С искусностью опытных шлюх подавив в себе омерзение, Гена и Костя расцеловались со слюнявым, морщинистым Пемзой. После обряда целования Геннадий жизнерадостно молвил:

– Подарочек в машине. извиняй, сюда тащить не стали...

– Чего за подарочек?
– отозвался Пемза ворчливо.

– Разбегаться будем, увидишь...

– Не, взглянем сейчас, я любопытный...

Оторвавшись от начинавшегося застолья, юбиляр в сопровождении соратников вышел на улицу.

– Вот...
– Геннадий торжественно открыл багажник "мерседеса".
– Рули, как говорится, со свистом...

– Ты мне... своего "мерина"?!
– ошеломленно произнес Пемза.
– Ну, Геночка, ты - красавец! Ну - удружил...

– Да не, я... это... колеса...
– смущенно разъяснил Геннадий, ткнув пальцем в глубь багажника.

– А-а...
– разочарованно протянул Пемза. Затем, с испытующим прищуром глядя на резину, произнес: - Что же! Круто!
– Выпростав манжеты рубашки из рукавов пиджака, достал верхнюю покрышку, уважительно поджав губы, покачал ее в руках, как отец новорожденного младенца... И вдруг - резким, неуловимым движением надел покрышку на голову Геннадия. Прокомментировал с жесткой ленцой: - Жлобам - от нашего стола!
– И, повернувшись на каблуках, под уважительный хохоток мигом все уяснивших прихвостней, обступивших "мерседес", двинулся к ресторанной двери.

Содрав с шеи покрышку, оставившую на щеке угольный след, Геннадий, жалко моргая, смотрел на удалявшуюся щегольскую спину старого негодяя, умело и точно опозорившего его перед всей любопытствующей сволочью.

– Ну вот, подставились, теперь жди "стрелочки" и ответных подарков, донесся сквозь плавающую перед глазами пелену голос Константина.

– Ладно, поехали, - усаживаясь в машину, проговорил Геннадий. Лицо его пылало, пальцы мелко дрожали.
– Вот гад! Ишь... Ничего слаще морковки не жрал, крыса тюремная, а тут... расперло его!

– Денежки мне пришли, - равнодушно откликнулся Константин.

– Что? А-а... На тебе твои...
– Геннадий, чувствуя исходившую от напарника неприязнь, зло отсчитал доллары. Его трясло как в лихорадке от тяжко осознаваемого унижения.
– Тварь...
– шипел он.
– Завалю, вот и весь расклад! Завтра же!

– А теперь прикинь, сколько бабок уйдет на войну, - сказал Костя, вылезая из машины. Стоя у раскрытой дверцы, еще раз вдумчиво и презрительно повторил: - Прикинь!

И ушел, так дверцу и не затворив.