Свой - чужой
Шрифт:
Когда такого рода обвинения в мой адрес звучат со стороны радикал-демократов, удивляться не приходится: они прямо заинтересованы в том, чтобы навести тень на плетень, скрыть от людей правду о том, что действительно происходило прошлой осенью. Мало того, и портрет кретина-солдафона, мздоимца-коррупционера написали по заказу власть имущей шпаны всякого рода публицисты-дешевки гульбинские, буничи, и не как-нибудь, а даже книгами, наглейшим образом исказив мою военную и политическую биографию. Подлее и хуже всего, когда такого рода «обличители» появляются из среды оппозиции, подхватывая домыслы «желтой» прессы, целенаправленно
Отсюда вывод: или купили некоторых господ «салонных» патриотов, или они сами пытаются выпятить себя в качестве «незаменимых» лидеров, приподнять «благоразумие» хваленых «центристов», отсидевшихся в кустах в решающие моменты политической борьбы. Так и хочется сказать этим: «Побойтесь Бога, господа и, к сожалению, некоторые товарищи! Где были вы – заболтавшие все, что только можно было, – 3–4 октября, что делали вы тогда, изображая сегодня себя «специалистами» по обороне, «трезвомыслящими» защитниками народа?» Могу ответить прямо, без демократических церемоний: одни занимались тем же, чем и сегодня – болтовней, другие попросту сбежали и предприняли все, чтобы народ России не поднялся, третьи, подставив своими провокационными действиями защитников Конституции под расстрел, рванули во власть – в Думу, не дождавшись даже, когда остынет кровь погибших... А что касается отхода от «парламентских» форм, «экстремизма» и «крайностей», оттолкнувших-де от парламента многих колебавшихся, то это аргументация либо кабинетных мудрецов, безнадежно оторванных от жизни, либо... Впрочем, не буду, чтобы не осквернять бумагу, уточнять.
Главной причиной нашего поражения, повторяю, был не «экстремизм», не «крайности», а отсутствие массовой широкой и надежной поддержки народа, усугубленное чистейшей воды предательством как внутри оппозиции, так и за ее пределами. Если нас с Р. Хасбулатовым и надо обвинять, то совсем в другом, в прямо противоположном, а именно в том, что мы над обеспечением такой поддержки практически не работали, доверившись болтунам и демагогам, якобы занимавшимся этим вопросом, «геройству» которых посвящают спецвыпуски газет.
То есть чрезмерно увлеклись «парламентскими» формами, бездумным повторением заклинаний типа «наша главная сила в законе», забыв о том, что реальная оппозиция должна в первую очередь опираться на массы и только на них. Именно поэтому мы не сумели в решающий момент обеспечить эффективного сочетания парламентских методов с массовыми выступлениями за стенами Дома Советов не только в Москве, но и по всей России, не смогли направить вырвавшуюся на московские улицы энергию стихийного возмущения людей в регулируемое, тщательно выверенное и наиболее эффективное русло.
Если сегодня в среде оппозиции находятся деятели, которые находят «напрасной» и «бессмысленной» борьбу бывшего Верховного Совета с растоптавшим Конституцию президентом, то пусть это будет на их совести. Я же убежден в справедливости старой истины: «Отказ от борьбы деморализует больше, чем поражение». Уж если на то пошло, нам надо было более решительно, целеустремленно и энергично выступить против авторитарного произвола. Оппозиция, вернее, руководители ее партий, движений, которым была дарована свобода, проявили не избыток, а недостаток твердости, решительности, бескомпромиссности, особенно в первые дни после роспуска-расстрела парламента.
Президентская
Разумеется, ход событий постепенно избавил многих из нас от иллюзий, заставил, наконец, более трезво взглянуть на вещи, но, друзья, уже почти поздно, инициативу перехватили «подсуетившиеся», оседлав идеи, программы тех, кому они принадлежали изначально.
Что же касается, повторяю, «экстремизма» и «крайностей» со стороны защитников Конституции, то разве мы должны были из-за отдельных их проявлений высокомерно отмежевываться от вышедших на улицы людей, плевать в душу тем, кто готов был пожертвовать жизнью в борьбе с антинародным режимом? Непорядочно, просто подло было бы лидерам движения бросать на произвол судьбы поверивших им людей, даже когда их действия не во всем им нравятся, даже когда реальных шансов на победу нет. Впрочем, отдельные факты экстремизма со стороны защитников Конституции, неизбежные в условиях ожесточенного, дошедшего до вооруженного конфликта противостояния, меркнут перед тем кровавым экстремизмом и вавилонской жестокостью, которые были проявлены президентской стороной.
Главное все же было в другом – надо было готовиться к отражению назревавшего государственного переворота, готовиться заранее, готовиться серьезно, за много месяцев. Готовиться политически, экономически, финансово, организационно-технически, но, увы, этого не делалось все по тем же причинам: размежеванность, отсутствие солидарности, мелочная подозрительность и элементарное неуважение друг к другу. Ведь еще тогда, после прошлогоднего мартовского указа президента о введении особого порядка управления страной (ОПУСа), стало ясно, что дело идет к установлению авторитарной диктатуры. Конкретно надо было:
– установить живые повседневные связи с трудовыми коллективами, учреждениями, институтами, учебными заведениями, причем не только в центре, но и на местах, во всех республиках, областях, регионах;
– выстроить глубоко эшелонированную систему поддержки оппозиции в директорском корпусе, финансовых, предпринимательских кругах;
– наладить и поддерживать, разумеется, с достаточной долей осторожности и осмотрительности, необходимые контакты в государственном аппарате, правоохранительных органах, армейских частях несмотря на драконовские чистки (здесь еще осталось немало честных людей; не все же куплены и разложены режимом);
– найти методы и формы влияния на людей через средства массовой информации, используя, возможно, содействие предпринимательских кругов.
Этот комплекс мер нужно и можно было предпринять, если бы оппозиция была объединенной, если бы она избавилась от кликуш-баламутов, дискредитирующих движение.
Впрочем, все это не поздно и даже крайне необходимо сделать и сейчас.
А.П. Александр Владимирович, вы раза четыре употребили слово «предательство». Я думаю, что предательство – один из самых страшных грехов, какие вменены человечеству.