Свой среди чужих

Афанасьев Александр

– Так точно, только… я ведь и не знаю ничего лишнего.

Контр-адмирал улыбнулся:

– Знаешь. Ты сам не знаешь, что ты знаешь, есть такая присказка. В опытных руках любой обрывок информации превращается в… ладно. Я не должен тебе этого говорить, но я тебе это скажу. Седьмым американским флотом командует вице-адмирал Рудольф Барб по прозвищу Барби – только не вздумай напоминать ему это прозвище, если встретишь, у командующего флотом не может быть прозвища Барби. Но есть еще один парень, последняя известная должность контр-адмирал, он командует специальными силами, действующими… южнее континентальных САСШ. Его имя Билл Рэндольф, контр-адмирал Билл Рэндольф. Так вот – это и есть

твой последний шанс. Ты можешь назвать его имя и сказать «Браво два нуля». И можешь назвать мое имя – но только при личной встрече и только ему. Если это тебе не поможет, тебе уже не поможет ничто, понял?

– Так точно.

На курсы, в центр подготовки его уже не вернули. Личных вещей у него там не было – у гардемарина не может быть личных вещей.

Время настоящее

21 мая 2012 года

Рим, Итальянское королевство

Аэропорт имени Леонардо да Винчи

В отличие от Берлина, где мне сразу после прилета пришлось уходить от агентов гестапо, в Итальянском королевстве меня никто не ждал. Кроме разве что мешков с мусором – я глазам своим не поверил, когда увидел эти синие, набитые мусором и издающие отвратительное амбре мешки, выложенные вдоль стен, как мешки с песком.

Из Швейцарии в Рим летал не «Юнкерс», а «Дорнье», причем старый и турбовинтовой. Поспать, как обычно, мне не удалось, что не лучшим образом сказалось на моем настроении. Люди, которые летели сюда, тоже не выглядели особенно радостно, в основном это были те же итальянцы, возвращающиеся из Швейцарии. Скорее они выглядели настороженными, и немудрено – в Италии были слишком высокие налоги, и деньги от них укрывались обычно в Швейцарии.

В аэропорту было жарко, система кондиционирования то ли не работала, то ли работала не на полную мощность. Вдобавок как раз перед нами приняли два рейса, в том числе и берлинский, поэтому перед таможней скопилась людская пробка. Таможенники, судя по их виду, не очень-то и старались пропустить людей побыстрее, работали, как сонные мухи.

Я украдкой огляделся по сторонам, но не увидел никого подозрительного, кроме двоих, в светло-серой форме и с пистолетами-пулеметами «Beretta-12», они внимательно наблюдали за толпой. Это не полиция, а Guardia di Finanza, ведомство с опасно широкими полномочиями, занимающееся контролем за сбором налогов, борьбой с незаконным предпринимательством, контрабандой, в том числе и наркотиков, борьбой с мафией, охраной свидетелей, которые в Италии долго не живут, борьбой с терроризмом и много еще чем. Если они наблюдают за прилетевшими из Швейцарии подданными – могли бы делать это понезаметнее.

Слово «sciopero», которое раздраженно повторял стоящий передо мной римлянин, объяснило весь бардак в аэропорту – забастовка! Любимое дело итальянцев, бастуют тут много и часто. Итальянское королевство обогатило мировую практику забастовок термином «итальянская забастовка» – это когда рабочие максимально скрупулезно исполняют требования должностных инструкций и в результате работа или идет еле-еле, или вообще встает намертво. Мешки с мусором – значит, бастуют мусорщики, наверняка и все коммунальные рабочие в придачу. Служащий таможни – вероятно, у него итальянская забастовка, иначе бы он пошевеливался, а не спал на рабочем месте. Оставалось надеяться только на то, что таксисты не бастуют. Если придется брать машину напрокат – свихнешься, по Риму нормально могут ездить только римляне.

Когда я дошел, наконец, до служащего таможни, он вопросительно посмотрел на меня, не открывая паспорта.

– Из Германии? – Здесь никогда не сказали бы «Священная Римская империя»,

это словосочетание бесило итальянцев, поскольку напоминало им о том, что они свою империю успешно про…ли.

– Нет, из Швейцарии. Но я подданный Его Императорского Величества Кайзера, – гордо сказал я, смотря на наследника великих римских традиций с легким презрением, как и подобает смотреть немцу на итальянца.

Таможенник листанул мой паспорт.

– Ваше имя, синьор? – спросил он, хотя мое имя он прекрасно видел на паспорте, украшенном черным орлом.

– Герр Юлиус Бааде. Нельзя ли немного побыстрее, mein freund?

Итальянец не обратил на мои слова ни малейшего внимания.

– Вы везете с собой что-либо, подлежащее обложению пошлиной?

– У меня нет ни одного места багажа.

– Как долго вы намерены пробыть в Риме?

– Два дня.

Русский сказал бы «несколько дней» – но немец никогда так не скажет. Надо уметь перевоплощаться.

– Вы намерены остановиться в отеле?

– Нет, в пансионате. Надеюсь, у вас таксисты не бастуют?

Почувствовав мое раздражение, итальянский таможенник решил не испытывать меня больше – тем более что немцев здесь побаивались еще со времен Рима. Шлеп – и на паспорт герра Юлиуса Бааде ложится черная, прямоугольная въездная виза [55] . Шлеп – и поверх ее украшает затейливая печать Итальянского королевства.

– Приятного пребывания в Италии, герр Бааде.

55

А как же предварительное получение виз? Знаете, если бы человеку из того мира растолковали, как визы получаются в нашем мире, – он бы счел нас сумасшедшими. Даже в Великобританию русского пускали без визы, и наоборот.

– Danke… – сказал я и вполголоса, отходя от стола таможенного контроля, добавил себе под нос: – Der Schweinerei [56] .

На другой стороне, в зоне прилета, ситуация изменилась с точностью до наоборот, здесь из моря раздраженного ожидания я попал в океан любви, радости, диких по германским меркам возгласов. Приехавших здесь было принято встречать всей семьей, с радостными объятьями, возгласами на весь зал и даже с тортами и сладостями. Мне как немцу все это было чуждо, поэтому я, подозрительно и неодобрительно оглядываясь по сторонам, проследовал туда, куда указывала стрелка с понятной на многих языках надписью Taxi. По дороге задержался у киоска и купил подробный путеводитель по Риму с картой городских районов.

56

Свинство ( нем.).

Так, на всякий случай. И еще я поменял рейхсмарки на лиры, лучше сделать это сейчас, в аэропорту.

– Taxi, per favore, – сказал я служителю на стоянке, важному, как петух, и одетому в какой-то вариант формы. Итальянцы относились к тем нациям, которые просто обожают форму – хоть какую.

Служитель замахал палкой – и к пандусу подкатило такси.

Боже…

«Фиат», настолько старый… ему, наверное, лет двадцать, не меньше, – это потом я с удивлением узнал, что эти машины выпускаются специально для такси и поныне. Желтый, каким обычно и бывают такси, побитый – причем нельзя сказать, что он попадал в какую-то серьезную аварию, но по бокам то тут, то там небольшие вмятины и царапины, одна фара треснута. По сравнению с берлинскими и женевскими «Мерседесами» выглядит, мягко говоря, уныло.