Свой среди воров
Шрифт:
Лирия смотрела на стены имперского кордона, как будто прозревала сквозь кирпич и раствор.
– Зачем тебе нужно, чтобы я соврала насчет книги? – спросила она наконец.
– Потому что иначе ты и твои соратники разнесут город в клочья заодно с моими друзьями. Если император будет знать, что книга сгорела дотла, то ничего подобного не случится.
«Ну и с меня шкуру не спустят за лишнее знание», – подумал я, но предпочел промолчать.
Лирия медленно выдохнула. Когда она заговорила, голос звучал так тихо и обреченно,
– Хорошо. Что я должна сделать?
Я полез в сумку и показал ей обугленные страницы дневника. От него осталось ровно столько, чтобы можно было показать, что это именно дневник Иокладии, но утаить нехватку страниц. Я жег его лично после побега со склада.
– Когда пожар в Десяти Путях потушат, иди на склад в Пустоши, где Белые… – Я осекся, и фраза повисла, а Лирия нехорошо затаила дыхание. – Где погибли твои братья по оружию, – поправился я. – Там найдешь книгу, а также обгоревшие останки и меч. Меч оставь, а книгу возьми. Все будет выглядеть так, будто книга чудом уцелела.
Я спрятал дневник и вынул завернутый в тряпицу футляр.
– И это забирай. Это умаслит твоего босса.
Лирия потянулась к футляру и замялась.
– Что это?
– Реликвия, – ответил я и подумал: «Взятка». – Рака немного попорчена, зато сам предмет в прекрасном состоянии.
«Чтобы ты не сильно бесилась из-за того, что я тобой помыкаю».
Я сунул ей футляр.
– Это перо, которым Теодуа писал Вторую Апологию.
«Не хватало мне новых врагов…»
– Но как?..
– Долгая история, – отмахнулся я. – Лучше не спрашивай.
Какое-то время Лирия рассматривала сверток, после чего осторожно приняла его в ладони и сунула за пояс.
– Насколько я поняла, я больше тебя не увижу, когда все кончится?
– Даже во сне! – пообещал я.
– Живи этой мыслью, – отозвалась она и протянула мне руку.
Я удивленно взглянул и по привычке сунул ладонь, чтобы создать Замок. Но она была не из Круга. Наши пальцы соприкоснулись, и она дернула меня за кисть, ударив коленом в живот.
Я согнулся, упал на колени и начал блевать.
– Мы не могли расстаться добром, – хладнокровно пояснила Лирия. – У людей возникли бы подозрения.
Я проводил взглядом ее сапоги.
Останься во мне воздух, я бы рассмеялся, но вместо этого икнул и простился с завтраком.
Легкие только начали наполняться, когда перед моим носом замерли мягкие коричневые туфли. Поверх были видны старые красные чулки.
– Все друзей наживаешь, как я погляжу.
Я знал этот голос. Он был лишний. Я кое-как сел и взглянул на Келлза.
Сердце екнуло при виде его живым, но я не разобрал, от радости или страха. Келлз был бодр, здоров и даже как будто набрал пару фунтов. Еще он улыбался.
Это было не к добру.
Запястный нож мгновенно прыгнул мне в руку.
– Ну-ну! – Келлз погрозил мне пальцем. – Кушаки смотрят
– Два Кента пырнули друг друга на улице, – сказал я, вставая. – Им-то что?
– Мы из Круга, а потому они прицепятся из принципа. – Келлз смерил меня взглядом. – Одежда с чужого плеча, все те же старые сапоги, свежие синяки на морде, – по крайней мере, я знаю, что ты не кинул меня ради денег.
– Я не кидал тебя.
– Не кидал, – спокойно поддакнул Келлз. – Бросил. Оставил мотаться по ветру на милость Никко в окружении имперских войск. «Кинул» – слово даже не близкое по смыслу. Ты просто трахнул меня, как суку.
Я попытался поймать его взгляд, но не сумел. Конечно, у меня было объяснение, но, что бы я ни сказал, это прозвучало бы оправданием. Келлз знал одно: я не исполнил приказ и не принес ему дневник для передачи Тени. Из-за меня он стал Тузом без организации – таким же, как я, падшим и неприкаянным Кентом.
Келлзу были ни к чему мои оправдания, и я не стал оскорблять его слух.
– Клянусь, ты мне за это заплатишь, – сказал он. – Расплачиваться будешь долго и трудно. И я расплачусь, не парься, но не так, как ты думаешь.
Я напрягся. Келлз вздохнул.
– Идем, – позвал он, трогаясь с места, – выпьем, я угощаю.
Я настолько ошалел, что просто стоял столбом.
Келлз остановился и повернулся ко мне.
– А что? – удивился он, откровенно радуясь моему смятению. – Ты же не думаешь, что я собрался тебя замочить? Ты неприкасаем. Если я трону тебя пальцем, то Одиночество с меня шкуру спустит.
– Одиночество?
– Тебя небось крепко приложила эта Белая, Дрот? Это же ты устроил мне выход из Десяти Путей! Одиночество сдержала слово и вытащила меня и половину моих людей до того, как туда повалили имперцы. Отныне я работаю на нее.
Келлз продолжил идти, и я бездумно поплелся за ним.
– Ты пашешь на Одиночество?
– Правда, забавно?
– Мягко сказано. Я не ожидал, что Одиночество исполнит хоть что-то после того, что я сделал.
– То есть переиграл ее? – уточнил Келлз. – Я бы тоже не исполнил, однако она из другого теста. Ты обставил ее, но она все равно вмешалась и обратилась ко мне от твоего имени. Я не успел оглянуться, как мы уже обменялись Замком. Конечно, условия не ахти, но я жив, и мои люди тоже. Мне не в чем ее винить.
– Ее-то – нет, – подхватил я. – А меня?
– Я же сказал, что ты неприкасаем.
Мы некоторое время шли молча, пока не вышли из имперского кордона в места поприветливее. Келлз указал на маленькое кафе в боковой улочке. Мы уселись под навесом в алую полоску. Я заказал кофе, сдобу со смородиной и мягкий сыр. Келлз взял кувшин вина.
– Ты слышал, что стало с территорией Никко? – осведомился Келлз, после того как нам принесли еду.
– Слышал, – кивнул я, разламывая булочку.