Свой среди воров

Хьюлик Дуглас

Я подавил желание отвести глаза, моргнуть, хоть чем-то отреагировать. Тень был ближе к истине, чем считал, но я не собирался его просвещать. Взамен я взглянул прямо в клобук и усилием воли выровнял голос.

– Сколько же всего Серых Принцев участвует в этом деле?

– В данный момент только мы с Одиночеством.

– Но если это настолько важно, то к чему эти игры? – спросил я. – Почему не послать своих людей? Зачем использовать меня?

– Но ты и есть «мои люди», – ответил Тень. – А также человек Одиночества, Хозяйки Танца и Пепельного Языка. Все зависит от

того, кто дернет за нитку. Ты же не думаешь, что информация от людей Никко, которую ты передавал Келлзу, собиралась исключительно твоими усилиями? Не думал, что, пока ты дергал за ниточки, расшатывая организацию Никко, кто-то дергал за ниточки, ведущие к тебе? – Из-под клобука долетел зловещий смешок. – Кому, как не тебе, знать, что людьми проще манипулировать изнутри. А я – мы делаем то же самое, но на глубинном уровне.

Я часто слышал, что именно так Серые Принцы и действуют, но одно дело досужая болтовня, а другое – осознание факта. Это было сказано так буднично, что меня пробрал озноб.

Тень оперся на стол, чуть обнажив рукава дорогого темно-серого дублета.

– Теперь твоя очередь, – молвил он. – Расскажи мне о дневнике.

Я посмотрел на клубившийся мрак и ощутил соблазн выложить все как есть, и пусть у других болит голова о книге, Десяти Путях и войне. Вот расскажу, отдам Тени дневник – и все! Никакой беготни, загадок и сопоставлений подозрений со словами источников. Пусть этим привычным делом займутся Серые Принцы. Пусть Тень надует Одиночество, а я отойду в сторону и снова стану обычным Носом.

Это было заманчиво, но я знал, что не смогу так поступить. Одиночество велела не отдавать книгу никому, даже ей. Это не стыковалось с тем, что говорил Тень. Если бы книга была нужна ей позарез, Одиночество не стала бы меня предостерегать. Она заявила, что лучше бы книга Иокладии снова пропала, чем попала в плохие руки. Слишком тонкая хитрость даже для Серого Принца, так как после такого предупреждения я запросто мог уничтожить дневник.

Да, Одиночество хотела получить дневник, но не затем, о чем думали мы с Тенью. Я вспомнил слова Балдезара об Одиночестве и Ирониусе, вновь испытав озноб: «Они хотят использовать ее против империи». Тогда я не поверил, но сейчас мне показалось иначе.

– Я жду, – проговорил Тень.

Я глянул на Келлза. Тот пристально смотрел на меня. Нечем помочь? Или есть? Много ли знает Келлз? И много ли хочет знать?

Я изобразил безоговорочное смирение и сел поглубже.

– Дневник, – сказал я, нащупывая в кисете зерно, – вела женщина по имени Иокладия Неф, имперский Эталон. Она служила Стефану Дорминикосу, еще когда он был обычным человеком.

– Такая древняя книга? – удивился Келлз.

– Такая, – подтвердил я.

– Ты ее открывал? – спросил Тень.

– Разумеется! Как не открыть, когда за ней такая охота!

– И?

– Я не Рот, уверен быть не могу, но знающие люди взглянули и сказали, что речь идет о магии.

Тень хлопнул ладонью по столу, и огоньки свечей заплясали в бокалах.

– Я так и знал! А что за магия, не говорили твои люди?

– Говорили.

Я откинулся на спинку, затягивая момент

и переводя взгляд с Тени на Келлза. Выждав, с хрустом раскусил зерно, и Келлз чуть не подпрыгнул. Отлично.

– Имперская, – сообщил я наконец.

– Великолепно! – возликовал Тень. – Я только наполовину…

– Что?! – взорвался Келлз, как я и надеялся. – Имперский глиммер?!

Он метнулся к Тени и чуть не вполз в капюшон.

– Ты сказал, что Белые Кушаки искали в Пустоши реликвию, а не книгу о запрещенной магии!

– Реликвии бывают самых разных размеров и форм, – заметил Тень. – А эта просто самая удобная.

– Реликвии – это личные вещи императора, – вмешался я. – А это не реликвия. Я сомневаюсь, что эта книга вообще побывала в руках воплощения.

– Там говорится об императоре, – вспылил Тень. – Так что почти реликвия!

– Реликвии не привлекают внимания имперских Эталонов, – возразил я.

Седые брови Келлза грозно сдвинулись:

– Эталонов?

– Ну да. Они ее ищут, как пить дать.

– Эталоны? – ужаснулся Келлз. – Будь ты проклят, Тень!

Тот прожег меня взглядом из-под капюшона. Я ответил улыбкой.

– Тут важно помнить, – подчеркнул Тень, – что дневник у нас. И если Дрот прав, то он превратит Никко и Одиночество в мелких надоед.

– А как быть с империей? – парировал Келлз. – Кушаки с Эталонами так просто не отстанут!

– Отстанут, – утешил Тень, – если мы выдадим им козла отпущения.

– Солидный должен быть козел, – заметил я.

– О том и речь, – кивнул Тень.

Я прикинул.

– Никко?

– Одиночество. Она рыба покрупнее и уже охотится за дневником. Нам достаточно вложить правильные слова в правильные уши. Когда придет срок, мы сдадим ее имперцам.

Я рассмеялся:

– Подставить Серого Принца? Так просто? Извини, но я сомневаюсь, что это под силу даже тебе. Но допустим, что у тебя получилось. Она все расскажет – какой ей смысл молчать?

– Мертвая – промолчит.

– Не годится, – сказал я. – Вряд ли имперские власти удовольствуются трупом без книги. Я, знаешь ли, был получателем кое-каких реликвий, за которыми они охотились, и эта книга чертовски ценнее, чем траченная молью сутана.

– Ну так дать им пару безобидных обгорелых страниц и кучку подложного пепла, – ответил Тень. – Они сложат два и два и придут к нужному нам выводу. – Он презрительно отмахнулся. – По правде говоря, ты слишком высокого мнения о властях.

– А мне сдается, что ты невысокого мнения о нас, – сказал Келлз, становясь рядом со мной. – Давно ли ты видел Башню Гониаса? Она до сих пор дымится. А Белые и Эталоны выволокли оттуда Рта еще в пятое воплощение Теодуа – триста лет назад! И если они дали себе труд подпалить кирпич, да так, чтобы он тлел веками – просто в назидание, то я держу пари, что их не устроят труп и куча горелой бумаги. Если что-то пойдет не так, ты исчезнешь, но у нас ничего не получится. Я не отправлю моих людей охотиться за Одиночеством, потому что половина поляжет, а на остальных обрушится гнев империи, и все ради того, чтобы у тебя стало соперником меньше, а магии – побольше.