Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс (сборник)
Шрифт:
Жанна посидела на стуле, потом отошла к окну. Время текло медленно. В палату вошла медсестра, взглянула на девушку с интересом и спросила:
– Вы ей кто?
– Я? – Жанна пожала плечами. – Знакомая.
– Знакомая? – удивилась медсестра. – А родственники у нее есть?
– Не знаю.
– Вечером здесь был мужчина. Солидный такой, интересный. Сказал, что ее жених. Если бы муж… – медсестра еле заметно вздохнула. – Бумаги надо подписать.
– Какие бумаги?
– Ну как же? Молодая, здоровая женщина. Внутренние органы в порядке. Все равно она умрет. А у нас
Жанна не поняла: какая очередь? какие органы?
– Мне надо что-нибудь делать? – спросила она.
– Да что тут можно делать? Сидите, если охота.
– А я могу отойти? Мне нужно позвонить. Ничего ведь не случится?
– Разумеется, – удивилась медсестра. – Что может случиться?
Жанна вышла из палаты, побрела по коридору, осматриваясь. Где же аппарат? Увидев женщину в белом халате, остановила ее, сказала жалобно:
– Мне надо позвонить.
– Вы из реанимации? Идите в мой кабинет. Там есть телефон. Прямо по коридору, левая дверь в конце, она открыта…
Добравшись до телефона, Жанна глянула на часы: начало одиннадцатого. Набрав номер, услышала все ту же секретаршу:
– Строительная компания «Каменный цветок»…
– Это Жанна. Владислава Арнольдовича, пожалуйста.
На этот раз переспрашивать не стали, буквально через минуту Жанну соединили с Владом.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил он.
– Я в больнице, – тихо произнесла Жанна. – С Ларой.
– Она жива?!
– В коме.
– Сказала что-нибудь?
– Нет. Ничего не сказала. И не скажет уже. Говорят, она скоро умрет.
– Слава богу! – вырвалось у него.
– Она вас видела? – Пауза. Он молчал. Жанна спросила: – Что там произошло? В кабинете?
– Глупо получилось. А главное, бесполезно.
– Вы не нашли того, что искали? Там ничего не было?
– Было, – невесело рассмеялся он. – Я всегда подозревал, что у Машки с головой не все в порядке. Полицию не вызывали?
– Вызывали.
– И что?
– Все в один голос подтвердили, что произошел несчастный случай. Александра Антоновна даже сочинила историю про ее головокружение, а Олег Николаевич наплел что-то про таблетки. Якобы Лара принимала антидепрессанты. И в сочетании со спиртным они вызвали помутнение сознания. А перила низкие…
– Олег Николаевич? Кто это?
– Мой врач.
– Ах да. Вспомнил. Высокий худощавый шатен, похожий на киноартиста? Это Олег Николаевич?
– Да.
– Понятно.
– Никто, кроме меня, не видел, как вы вышли из кабинета Сабины. Все были заняты Ларой. И никто не знает, что вы были в доме.
– Я дверь кабинета на ключ запер. А тот, что от входной двери, положил обратно под половичок.
– Дайте мне его.
– Что?
– Ключ. От кабинета Сабины. Он вам не нужен больше?
– Нет, – с горечью произнес он. – Теперь не нужен. Знаешь, заезжай прямо сюда, в офис. Ах да, ты же ходить не можешь…
– Могу! – крикнула она. – Я теперь все могу! Я приеду!
– Я тебе обязан. Помню. Сейчас объясню, где находится моя контора. У тебя есть на чем записать?
– Я запомню! Я приеду!
Продиктовав адрес, он напомнил:
– Если
– Нет, не придет. Все говорят: без шансов. Если б вы только ее видели!
– Это хорошо, что без шансов. Тогда позвони, если она… Ну, в общем, ты меня поняла. Держи в курсе. Все. Увидимся.
И он положил трубку.
Жанна вернулась в палату. Время тянулось медленно. Она постоянно смотрела на часы, с трудом заставляя себя не делать этого так часто. Сабуров не приезжал, на улице было пасмурно, стало смеркаться, и Жанна не заметила, как задремала, сидя на стуле. Очнулась она, когда в палату вошли двое. Старушка в платочке и тучный мужчина с бородой. Старушка сразу заохала и запричитала, кинувшись к спящей принцессе, а мужчина посмотрел на Жанну и спросил:
– Медсестра?
– Нет, – испугалась она. – Я Жанна.
Спина у нее болела из-за неудобной позы, голова гудела. Она никак не могла взять в толк: кто это?
– Жанна? Не знаю такой. Сестренку-то мою кто угробил?
– Она с лестницы упала.
– Кто? Лариска? С лестницы? Не смеши, девка! По горам в детстве лазила, а тут с лестницы сверзилась! Кто ее, а? Столкнул, говорю? Где ее хахаль?
И бородатый грозно нахмурил брови. Но Жанна испугалась не его, а старушки. Та вдруг всплеснула руками, завыла, запричитала. Жанна не выдержала, зажала уши и выскочила из палаты. До нее вдруг дошло: Лары больше не будет. Никогда. Но кому-то от этого все же больно…
…Лара умерла через двое суток. Похоронили ее тихо, без всякой помпы и надгробных речей. В пригороде Москвы, далеко от того места, где лежала Сабина, которой Лара всю жизнь завидовала и славы которой ей так и не досталось. Ни капли.
Два дня оставалось до Нового года, но в огромном особняке вместо праздника царил траур. Дети ходили по дому тихо, даже маленькая Эля и та откровенно загрустила. На похоронах матери она не была, но на погребение Лары ее взяли. Без Лары Эля бродила по дому как неприкаянная, и Сабуров уже подумывал отправить ее на каникулы в зимний лагерь. «Как думаешь?» – спросил он у Жанны, и та еле заметно кивнула. Дети? До сих пор она сама считалась ребенком. И вот на ее попечении оказалось двое детей. «Теперь ты будешь за старшую», – обмолвился как-то Сабуров. Оказалось, что взрослая жизнь начинается со взрослой ответственности. Когда ты отвечаешь не только за себя, но и за кого-то другого.
Она так и не смогла выйти в гостиную, где Сергей сидел за поминальным столом вместе с матерью и братом Лары. Здесь, в доме Сабурова, обошлись тихими посиделками. У Лары не было друзей. Жанна зажимала уши, чтобы не слышать плач матери. Старушка откровенно горевала и все никак не могла взять в толк, что дочери больше нет. Зато брат Лары, совсем не скорбя, пытался шантажировать Сабурова. Этот тучный бородатый мужчина оказался крайне занудлив и настойчив. Рокотал практически без пауз, а Сабуров что-то коротко и тихо отвечал. Жанна, занимавшаяся на кухне приготовлением закусок, невольно прислушалась. Бородатый затянул: