Своя игра
Шрифт:
— Переехали с революцией?
— Разумеется. Мы жили во Владивостоке, уехали оттуда прямо в семнадцатом году, не дожидаясь конца гражданской войны. Мне было тогда тринадцать. — Она чуть с усмешкой посмотрела мне в глаза, словно желая видеть, заметил ли я, как она назвала свой возраст.
— Ваши родители были правы, я думаю, все равно гражданскую выиграли красные, так что лучше уехать сразу.
— Мой голос тогда не учитывался, — она опять чуть улыбнулась. — Так что вам предложить?
Я почему-то ожидал, что Сингер попросит бурбон, но он ограничился
Не узнала. Похоже, что не узнала, вот и хорошо.
Мы присели на стулья с высокими резными спинками, Сингер достал сигареты и закурил, стряхивая пепел в пепельницу в форме свернувшегося в кольцо дракона. Интересно, они все эти детальки декора где-то оптом купили или заказывали специально? Место выглядит дорогим, никаких сомнений. Из ресторанного зала дальше ведет широкий коридор с двустворчатыми красными дверями в обе стороны, сейчас закрытыми. Тихо, даже звук каблуков ушедшей дамы погас в ковре.
Ага, а за нами наблюдают. Окно кухни забрано частой бамбуковой сеткой, но за ней можно разглядеть силуэт, причем мужской. Помахать ему ручкой? Не надо, пусть думает, что успешно укрылся.
Дама вернулась быстро, неся в руках бамбуковый подносик с высоким стаканом для Сингера и чашкой на блюдце для меня. Быстро и ловко поставила все на стол, затем сказала:
— Если вам что-нибудь понадобится, загляните в ту дверь за стойкой, — она показала рукой. — Мистер Ву скоро будет.
Чай оказался отличным, хоть я и не большой его ценитель. Сингер молча пил минеральную. Говорить не хотелось, мало ли кто нас может подслушивать.
Буквально через пять минут в зал откуда-то сзади вошел невысокий плотный китаец неопределенного возраста, в дорогом сером костюме в тонкую полоску, несущий шляпу в руке. За ним следом шел телохранитель, тут двух мнений быть не может — чуть выше его, скуластый, с ножевым шрамом на лице и сломанным носом.
— Я приношу свои извинения, — сказал китаец еще на ходу, продемонстрировав почти чистое британское произношение, хоть и не без примеси китайского присюсюкивания. — Досадная неожиданность, слегка задержался.
— Ничего страшного, — ответил Сингер, поднимаясь навстречу. — Мы сами пришли пару минут назад.
— Ну и прекрасно, — сказал тот, отодвигая стул и усаживаясь напротив нас. — Мистер Сингер?
— Да. Вы мистер Ву?
— Именно так.
Сингер не стал представлять меня, а мистер Ву интересоваться моим именем. Ну и замечательно. Его телохранитель сел в стороне, за пару столиков. Ву обернулся, махнул ему рукой, и тот, вскочив как на пружине, заторопился в сторону кухни, сразу же вернувшись с чуть заспанным китайцем в белой куртке и поварской шапке. Но это не он там маячил за сеткой, силуэт был темным.
— Что я могу предложить вам, джентльмены? — спросил Ву.
— Спасибо, мы уже попросили все, что хотели, — ответил Сингер за обоих.
Ву кивнул, затем быстро что-то сказал повару по-китайски, тот убежал обратно.
— Я даже не успел позавтракать сегодня, так сложились обстоятельства, — пояснил Ву. — Итак, джентльмены, чем я могу быть вам полезен?
Подозреваю, что он из Гон-Конга, слишком уж правильный английский.
— У нас есть товар, который мы хотим продать, — ответил Сингер. — Саймон Майер порекомендовал с ним обратиться к вам. — Он раскрыл кожаную папку, которую принес с собой, и выложил на стол листок облигации. Вы знакомы с этим?
Ву придвинул бумагу к себе, глянул мельком, затем сказал:
— Это бонды китайского займа на предъявителя. Думаю, что из тех, что ушли во время скачка на «Первый Каирский» в прошлом году. Сколько у вас таких?
— Не у нас, я посредник, — уточнил Сингер. — Всего бумаг на триста грандов.
— Вы их видели?
— У меня репутация, я не стану что-то продавать, не убедившись в том, что товар есть и товар соответствует требованиям.
— А кто продавец?
— Если бы продавец хотел светиться, то он бы не стал платить мне комиссионные, — Сингер усмехнулся. — Я здесь потому, что он этого не хочет.
— Понимаю, — Ву вежливо улыбнулся. — Это горячий товар. Сколько за него хотят?
— Шестьдесят процентов от цены.
— Это много. — Ву вернул бумагу Сингеру. — У бондов будет сложный путь через много рук, все будут брать свои комиссионные.
— Никто ничего брать не будет, — Сингер усмехнулся. — Их просто увезут в Китай или Ирландию и там предъявят к оплате. Вот и все. Я слишком давно в бизнесе, чтобы не понимать очевидных вещей. Это бумаги на предъявителя, они как деньги, даже если их кто-то увел из банка, их все равно оплатят.
— И при этом продавец нужен такой, чтобы никто не подумал, что он причастен к ограблению.
— Он всегда такой. — Сингер посмотрел Ву в глаза. — По-другому такие дела не делаются. Я сразу скажу, чтобы не опускаться до торга: у нас есть покупатель за пятьдесят процентов. Мои комиссионные зависят от цены, по которой бумаги уйдут, — он щелкнул ногтем по папке. — Поэтому я хочу получить больше пятидесяти. Я обратился к Саймону, он свел меня с вами как с разумным человеком.
— Пятьдесят — хорошая цена за эти бумаги, — Ву снова улыбнулся. — Если я вам предложу пятьдесят один, вы мне их пропадите?
— Я пойду к другому покупателю и получу с него пятьдесят два или даже пятьдесят три. Сделайте реальное предложение.
— Боюсь, что я не готов дать больше, чем другой ваш покупатель, — Ву продолжал улыбаться. — Обычная цена на подобный товар сорок процентов.
— На такой товар нет «обычной» цены, — в тон ему ответил Сингер. — Рыночная стоимость этих бумаг сейчас девяносто процентов, погашение уже через год. И покупатель выйдет на рынок по той цене. Риска нет.
— На других видах… активности, так скажем, мы зарабатываем больше. Нет смысла задерживать даже сто пятьдесят тысяч долларов на целый год.