Своя вселенная
Шрифт:
Он пожал плечами.
– Наверно, тому, что жить, всё-таки, хорошо.
Походе, Наталья не поняла, что он имеет в виду, но приставать с расспросами не стала.
Понедельник открыл новую неделю. Василию не терпелось отправиться на работу. Но он выждал положенное время и лишь к одиннадцати появился на улице Воровского.
Внутренности Дома Ростовых были заполнены людьми – сотрудники и просители, творцы и те, кто существуют рядом с ними. Союз писателей СССР жил бурной, насыщенной жизнью.
Секретарша глянула на Петровского удивленными глазами.
– Василий
– Сколько успею. Я ненадолго. Дела. – Он решил подстраховаться, вдруг что-нибудь не получится, пойдет наперекосяк.
Не без удовольствия он вновь устроился за красивым столом. Ему нравилось сознавать, что это его кабинет, что он здесь хозяин.
Василий принялся читать письма. На каждое из них он старался как-то отреагировать. К собственному удивлению, он вёл себя так, словно и прежде занимался подобным делом – ничуть не колеблясь, писал резолюции, указания, наброски ответов.
Секретарша вторглась то ли в кабинет, то ли в процесс.
– Василий Игнатович, к вам просится на приём молодой писатель из Липецка. Он ещё с прошлой недели ждёт.
Посмотрев на неё рассеянным взглядом, Петровский изрёк:
– Пусть войдёт.
Он был до смешного застенчивым, этот писатель. Долговязый, нескладный. На вид лет двадцать, не больше. Встал около дверей.
– Можно?
– Можно. Вы садитесь. – Петровский указал на стул, стоящий по другую сторону стола, дождался, когда тот устроится на кончике сиденья. – Что у вас?
– Помогите очерк про нашего липецкого изобретателя напечатать, – выпалил парень. – Его зовут Юрий Кульчицкий. Он – удивительный человек. Но мой очерк ни одна областная газета не берёт. Сначала хотели взять, а теперь отказываются. Говорят, не отвечает духу времени. А человек удивительный. Изобрёл кровлю, практически вечную. В строительном управлении, когда проверили, отказались брать. Сказали: вы нас без работы хотите оставить. Тогда он изобрёл дорожное покрытие, тоже практически вечное. Пошёл к дорожникам. И те наотрез отказались. С теми же словами: хотите нас оставить без работы. Будто у нас дорог полным-полно. Потом он узнал про мытарства на одном государственном заводе, который никак не мог наладить выпуск новой продукции. У них ничего не получалось. А у него получилось. Они забрали его разработку и денег не заплатили. Теперь он плюнул на всё, выпускает пластиковые изделия для автомашин, которые долговечнее и дешевле резиновых. Просто зарабатывает на жизнь. А другие его изобретения простаивают. А могли бы пользу приносить. Стране, людям.
Он ещё думал о столь диковинных вещах, как польза для страны, людей. Юношеская наивность. Василию не хотелось его разочаровывать.
– Оставьте ваш материал, – вполне доброжелательно произнёс Петровский. – Постараюсь помочь с его публикацией.
«Тамошние редакторы боятся, – размышлял он, отпустив молодого писателя, – а нам чего трусить? Для нас областные власти не указ. Напечатаем. Секретарь я или нет? Сделаю распоряжение,
Это было приятное открытие. Всяческие опасения, что у него не получится, оказались напрасными. Зря он сказал секретарше, что явился ненадолго. А впрочем, разве нельзя на время покинуть кабинет? Он, Петровский, хозяин положения. У него могут быть важные дела. Он поднялся.
– Вернусь, но сейчас не могу сказать, через сколько, – прозвучало из его уст в приемной.
Коридор вывел его на улицу. Тёплая погода, похоже, надолго покинула Москву, неприветливое пасмурное небо накрывало старую усадьбу, двор, прилегающие здания. Миновав большие кованые ворота, Василий ступил на Поварскую, которая здесь по-прежнему называлась улицей Воровского. Он двинулся в сторону Кремля.
Самые обычные люди попадались ему. Петровский думал о том, что делают их двойники в покинутой им вселенной? Так же идут по улице? А чем занимается его собственный двойник? Разобрался, что к чему? Пришёл на работу в редакцию дурацкого журнала? А как там Светлана? Лена? Заметили странности в поведении или нет?..
– Привет, Василий. – Какой-то неизвестный человек, широко улыбаясь, протягивал ему руку для пожатия.
– Привет, – осторожно отвечал Петровский.
– Как жизнь?
– Проистекает.
– Все пишешь?
– Пишу.
– Писательский труд – напрасный. Изображение победило слово. Сначала телевидение, а теперь Интернет положили конец книгам. Осталось дождаться, когда переведутся чудаки, пытающиеся их читать назло современной жизни.
– «В начале было слово.» Так сказано в Библии.
– В начале было действие. Что такое, по-твоему, Большой взрыв? Действие. А там, где есть действие, должно быть изображение. Как следствие этого действия.
«Что за придурок? – возмущался про себя Василий. – Откуда? Так дерзить секретарю Союза писателей. Засранец!»
– А что, партия одобряет гипотезу Большого взрыва? – весьма строго поинтересовался Петровский.
Тревога мелькнула в глазах весельчака.
– Не знаю… – протянул он.
– А надо бы знать. Вопрос очень важный, – назидательно закончил Петровский, отвернулся, продолжил движение.
Большой книжный магазин жил своей размеренной, интеллектуальной жизнью. Василий обходил прилавки, придирчиво смотрел на выставленные книги. Такого богатства, какое он покинул, здесь не было, тем не менее, выбор мог порадовать глаз.
– Василий Игнатович, – раздался рядом восторженный голос. – Что же вы не предупредили. Мы бы встретили вас. – Она была немолодой, эта женщина, и весьма элегантной. Темные волосы обрамляли ещё хранившее сдержанную красоту лицо. – Книга ваша продается неплохо. Знаем, что вы пишете новый роман. Ждём с нетерпение. Готовы провести читательскую конференцию. Если вы не против, можно организовать подписание книг. Читатели это любят… – И вдруг, обеспокоившись, что упустила важное. – Кофе не желаете? Прошу вас пройти в мой кабинет.